Все псу под хвост! Вечер теперь безнадежно испорчен. Я ещеготова выслушивать советы матери, но ее муженька — увольте, слишкомотвратительный тип. И Герт, как назло, явится со своим пойлом. Придется теперьсидеть допоздна, созерцая мать и ее благоверного, который ни за что на свете неоткажется от дармовой выпивки. Вот ведь невезуха!

— Лида, это ты? — раздался голос матери, и онапоявилась в дверях со своей обычной строгой прической, в строгом, но элегантномплатье, в новых модных очках.

При взгляде на нее почему-то кажется, что она учительница. Аеще больше она похожа на классную даму, что следила за порядком в гимназиях дореволюции. Есть в ней что-то старорежимное. Но ее муж, а соответственно и мойотчим, — полная ей противоположность. Толстый, оплывший, не слишкомопрятный, с вислыми сизыми усами и плешивой головой. Маленькие поросячьи глазкихитро смотрят на тебя, буравят насквозь. Он никогда не удержится, чтобы плосконе пошутить насчет моей личной жизни или не сказать откровенную гадость. Но ещебольше он любит поучать, давать советы о том, как надо жить. Мишке не раз этонадоедало, и он посылал его куда подальше, пока не свалил в Америку, чтобыбольше уже ничьих советов не слушать.

Мать была у Мишки уже несколько раз, восхищалась его домом,устроенным бытом и сервисом самого высокого класса, но отчим оставался дома.Хоть в этом моему брату повезло. Оказывается, этот хомяк до ужаса боитсясамолетов и никогда никуда не летает. Ну а до Америки, кроме как на самолете,ничем больше не доберешься. Корабли не в счет — слишком долго. Поэтому Мишкаисправно шлет на праздники поздравления и подарки, но избавлен от присутствияотчима в своем доме. А мне вот приходится отдуваться за двоих.

— Привет, мам! — ответила я, стараясь не обращатьвнимания на оглушительный рев телевизора и несущийся из комнатыкомментарий. — Решили заехать?

— Тебя разве дождешься, — мать поправилаочки, — забываешь даже позвонить. А почему так поздно? — строгоспросила она, словно я все еще была школьницей и задерживалась на дискотеках.

— Мы в галерее были. — Я старалась не сорваться,ссориться не хотелось. — Там сейчас проходит потрясающая выставка.

— В галерее? — У матери удивленно поднялисьброви. — Ты это серьезно?

— Конечно. — Я неторопливо разворачивалаподаренную картину. — Ты же знаешь, что в газете я веду рубрику поискусству, поэтому мне приходится посещать подобные заведения. А «Галереяискусств» стоит того, чтобы в ней побывать, тем более, как я уже сказала, тамсейчас проходит потрясающая выставка художника Карчинского. А мне надо писать онем статью.

— Вот как, — мать, похоже, смягчилась от моегообъяснения. — А это у тебя что?

— Купила по случаю, — не моргнув глазом, ответилая. — Побывала на выставке, вот захотелось приобрести. Правда, красиво?

Мать стала разглядывать картину, а я прошла на кухню. Так,готовка ужина отпадает, моя мамуля уже это сделала. Интересно, как онаотреагирует на то, что придется ставить лишний прибор? Удовлетворенно оглядевнакрытый стол, я отправилась в комнату.

— А по-моему, оригинально, — говорила мать,показывая картину своему благоверному.

— Мазня, — вынес он вердикт, едва взглянув. —Такую в каждом переходе можно купить. Видно, деньги девать некуда. — Онснова уставился в телевизор. — Смотри, — показал он матери, —какая смачная бабенка, а как поет…

Я отобрала у маман картину и примерила ее рядом с Хокусаем.Смотрелось очень даже неплохо, осталось завести себе китайские фонарики,расписные ширмы и деревянные веера. А может, еще и статуэтку Будды поставить устеночки, а над ним плакат с японскими иероглифами. Получится кусочек ДальнегоВостока у меня в квартире.

— Может, действительно не стоило это покупать. —Мать покосилась на своего мужа. — Неужели ничего получше не нашлось?

— А мне это очень понравилось. Кошка просто как живая,а какие у нее движения…

— Я бы за такое и копейки не дал, а ты, поди, полтинникотвалила, — подал голос отчим, оторвавшись наконец от созерцания смачнойбабенки, которая закончила свое выступление.

— Точно. — Я положила картину на журнальный столик(знали бы они, сколько это на самом деле стоит). — Искусство нынчедорогое, — повторила я слова Герта.

— Хватит уж про искусство, — вставила мать, —идемте ужинать.

Мой дружок не замедлил о себе заявить пронзительным звонком.Ведь ключи есть, так надо обязательно громогласно сообщить о своем приходе.

— Ты кого-то ждешь? — Мать поджала губы. — Непоздновато ли?

— Перестань, мама. — Я пошла открывать. — Яуже взрослая девочка, а Герт, то есть Славик, меня подвез, и мы решили с нимвместе поужинать.

— Чтобы потом вместе завалиться в койку, — подалголос отчим, похотливо подмигивая мне. — А что, дело молодое…

Меня передернуло, мать тоже. Она повернулась к своемудражайшему супругу, чтобы поставить его на место, но Герт, видимо, не сталдожидаться, пока ему откроют, вспомнил про ключи и ввалился в коридор. Сбутылкой шампанского, бутылкой вина и огромной коробкой с тортом.

— Леда! — раздался его отчаянный клич. —Помоги мне!

Оставив мать и отчима выяснять отношения, я бросилась ему напомощь. Он появился как нельзя кстати. Но мать, видимо, решила отложитьпрепирательства со своим муженьком и появилась на кухне, чтобы посмотреть напозднего посетителя.

— Добрый день, — расплылся Герт в улыбке, —то есть добрый вечер. А вы совсем не изменились, Валентина Васильевна.

— Славик… — Мать повторила имя, которое я произнесланесколько минут назад, пытаясь вспомнить.

— Гертинцев, — помог ей выйти из затруднительногоположения ухмыляющийся рокер. — Мы с вашим сыном Михаилом дружили.

— Ах, с Михаилом, — мать более благосклоннопосмотрела на Герта, — понятно. А вы, простите, чем занимаетесь?

Ответить он не успел, потому что в кухню ввалился отчим.

— Что празднуем? — вопросил он, бросив взгляд набутылки и торт. — Или у вас, молодых, каждый день праздник?

— Значит, вам Леда еще не сказала? — Герт изобразилудивление. — Наверное, просто не успела.

— Что не успела? — Мать сразу напряглась. — Вчем дело? Лидия, я хочу знать!

Еще немного, и меня отправят учить уроки или даже поставят вугол, настолько строгим и учительским был тон матери. Она хочет знать, я, чертвозьми, тоже.

— Мы с Ледой решили пожениться, — мягко сказалГерт. — Не так ли, дорогая? Пришло время подумать о семейной жизни.

— Давно пора, — вставил отчим, облизываясь, —а то засиделась в девках. Мы уж и надеяться с матерью перестали, что онакому-то нужна, — он подмигнул Герту.

— Вообще-то, — тот твердо посмотрел наотчима, — мы сами способны устроить свою жизнь и ни в чьих советах ненуждаемся, тем более в грязных намеках. Поэтому, — он все так же в упорразглядывал отчима, который начал медленно багроветь, — оставьте их лучшепри себе.