На взъерошенные со сна волосы легла ее теплая маленькая ладонь и Том почувствовал, как тело медленно наполняется энергией.

— Опять за свое! — сердито проворчал дедушка. — Чуть что — сразу хватаешься за Темное исцеление! Да даже пусть так — на что нам слуги? К чему каждый раз жертвовать собственными силами?

— Простите, — мягко улыбнулась женщина, незаметно от сына утирая выступившие на лбу бисеринки пота.

— Ты в порядке? — дернулся Том, испытывая как никогда сильное чувство вины за собственную слабость. — Прости, мам. Я не хотел…

— Брось, малыш, мне только в радость о тебе позаботиться. Ты всегда будешь моим маленьким мальчиком…

Чувствуя, как в груди разгорается безграничное тепло, Том обвел глазами улыбающихся ему родных… И все вокруг вновь затопила тьма.

-… Сдавайся. Ты хорошо сражался, так что я готов просить за тебя господина. Прими эту руку и переходи на сторону достойных, — с ухмылкой протягивая ладонь, склонился незнакомый мужчина над лежащим на горе безжизненных тел окровавленным Мастером.

— Сильных? Ха! — хрипло рассмеялся Кейташи и с трудом повернулся. — Жить как трус, предавший своих друзей, или умереть как достойный человек… Что ж, выбор несложный.

— Глупо. Жаль терять такой талант, но… Назад! — заполошно скомандовал враг окружающим их воинам, но было поздно: из тела Кейташи повалил густой темный туман. Беспощадный к своим и чужим, бесконечно жадный до человеческих жизней… Том знал это плетение — случайно наткнулся в библиотеке. Никогда ему не доводилось видеть нечто столь же страшное и жестокое, и никогда еще он не видел обнаружившего его с книгой в руках учителя в большей ярости, нежели в тот день…

Хрипы, вопли агонии, беспорядочное мельтешение защитных плетений, и наземь обрушился десяток безжизненных тел.

— Ползи… поглоти их вс… Кх! — шепот Кейташи оборвался глухим хрипом. Потянувшийся было в сторону штурмующих поместье воинов туман вздрогнул и развеялся, потеряв источник питающей его силы.

— Ты уйдешь… вместе с нами! — кашляя кровью и из последних сил стискивая рукоять меча, пронзившего грудь Мастера, с ненавистью прошептал упавший рядом человек. Тот, что предлагал ему предать своих друзей.

— Я давно к этому готов, — не чувствуя боли, светло улыбнулся Кейташи. — Надеюсь, я дал им достаточно времени…

— Мастер! — наконец отмер Том, бросаясь к учителю… К другу.

— Жаль, что все так получилось…

Тщетно. Руки бессильно прошли сквозь замершее тело. Полные спокойствия глаза, не моргая, смотрели в небо.

Чувствуя, как сдавливает горло отчаянием, Том дернулся и обернулся: если Мастер здесь, то…

— Мама! Папа!

По обратившейся в поле боя территории поместья бежал четырнадцатилетний парень. Не способный быть увиденным или услышанным, он рвался в дом. Туда, где как он откуда-то знал, должен находиться еще живой отец и вышедшая против архимага мама.

Несколько поворотов, длинные коридоры — и глазам предстали выбитые двери основной гостиной, в полу которой зияла огромная дыра. Не сводя с нее глаз словно загипнотизированный, Том сделал к ней шаг, еще один… Непонятно почему, но его сердце одновременно рвалось туда, вниз, и при этом бесконечно страшилось того, что его там ожидает.

И вдруг мир замер.

— Отпусти их и дай наконец своей душе свободу, — раздался бесконечно знакомый голос и на плечо опустилась жесткая, покрытая мозолями от бесконечных тренировок ладонь.

— М-мастер? — не понимая, что происходит, неверяще посмотрел на него Том. — Но ты же… Я же видел…

— Долг родителя — защитить свое дитя, и видят боги, семья Абель исполнила его с честью. Твои родные очень тебя любили и последнее, чего бы они хотели — чтобы ты в чем-либо себя винил, — смотря на него с бесконечной теплотой во взгляде, проговорил учитель.

— Я… — плечи Тома поникли, а взгляд вновь вернулся к пролому в полу. — Я…

— Ты ни в чем не виноват, — мягко улыбнулся Кейташи. — Мир жесток и беспощаден, но у тебя большое сердце… Не позволяй злу в него просочиться. Твои родители хотели для тебя только счастья, потому прекрати терзать себя.

— Он прав, сынок… — вдруг встал рядом со старым другом Матиас Абель. — Чего нос повесил?

— Пап⁈

— Ты так повзрослел… — раздавшиеся вдруг вширь плечи Тома обвили нежные женские руки. — Мой малыш… Ты хорошо кушаешь?

Том сглотнул ком в горле и сжал ее аккуратные ладошки в своих: