и на берегу совсем стемнело. Но глаза подполковника, привыкшие за последние пять минут к полному мраку, все же достаточно ясно различили черты агента. Нет сомнений, перед разведчиком стоял бывший генерал царской армии Исидор Апполинарьевич Полянский – «большая умничка», как охарактеризовал тогда еще Генерального штаба полковника его учитель, генерал Брусилов, гений штабных игр, прирожденный штабист, человек с математическим складом ума и элегантной раскованностью истинного аристократа в поведении.��Агент сделал шаг навстречу японцу, и тот явственно различил издевательскую улыбку на лице теперь бывшего генерала. «Пришел раньше, спрятался, все видел и специально подошел именно к этому углу», – понял и снова, уже который раз за этот тяжелый день, налился яростью подполковник Накаяма. Он трижды глубоко, но неслышно вздохнул, чтобы привести хару в порядок, и поздоровался, не в силах все же удержаться от издевки и церемонно кланяясь:��– Добрый вечер, товарищ бывший генерал!��– Добрый вечер, господин шпион, – в тон ему съязвил Полянский.��Одет агент был совершенно как дачник. На голове у него красовался теплый, но драный картуз, на плечах – бушлат с чужого плеча, теплые штаны были заправлены в юфтевые сапоги, годами не видевшие щетки. В руках 587-й держал небольшую удочку и ведро с грязным скомканным мешочком, из которого выглядывал моток лески и поплавки. Седые вислые усы и слегка ссутулившиеся от возраста плечи удачно завершали облик пожилого рыбака. Пожалуй, только очень внимательный взгляд отметил бы непролетарские – слишком белые и когда-то ухоженные кисти рук, да неистребимую ни годами, ни общественным строем офицерскую выправку. Но мало ли кто из бывшего офицерья стал нынче простым рыбаком?��– Как ваши дела? – переходя на деловой тон, совершенно серьезно спросил подполковник, и Полянский тоже немедленно сменил интонацию, хотя с трудом улавливающему подобные тонкости русского языка японцу этого заметить не удалось.��– Спасибо, пока вроде бы тихо. Как говорится, вашими молитвами и моей конспирацией. Служу верой и правдой Красной армии и претензий к себе пока не замечаю.��– Да, мы все молимся за вас богу войны Хачиману. И здесь, и в Токио. Вы приносите большую пользу делу сохранения мира.��– Молится за сохранение мира богу войны? – хмыкнул Полянский. – А, впрочем, почему бы и нет? Si vis pacem, para bellum – хочешь мира, готовься к войне. Тут мы с вами похожи, господа японцы.��Старик внимательно оглянулся вокруг, не обнаружил ничего подозрительного. Поставил ведро на землю, рядом положил удочки. Достал из мешочка с леской сверток – не менее грязную газету «Известия», в которую, судя по внешнему виду, был завернут прикорм. Очень тихо сказал, наклонившись вперед, к Накаяме:��– Я принес отчет за девять месяцев этого года. Все данные пока не сведены, но есть полная информация по Дальнему Востоку: численность, расположение, насыщенность личным составом и вооружениями. В общем, все как всегда.��Накаяма довольно кивнул, тоже наклонившись вперед и понижая голос:��– Благодарю вас, генерал, – из кармана пальто атташе достал пакет, – здесь деньги. Условленная сумма. Знаю, что вы очень осторожный человек, но прошу запоминать еще раз: будьте аккуратны в тратах. Вы не должны привлечь внимание чекистов.��– Не волнуйтесь, господин подполковник. Такими деньгами внимание не привлечешь. Все средства идут на лекарства. Мне да внучке – не дает нам сладу эта чахотка, – голос Полянского на мгновение дрогнул.��– Вот что еще, господин генерал, – продолжил Накаяма, – в ближайшее время мы ждем от вас итоговых документов о развитии Красной армии за этот год и планов развертывания на следующий.��– Как обычно…��– Да, как обычно. Но есть необычное. Сейчас в Москве находится мой высокопоставленный коллега из Токио. Ему чрезвычайно важно познакомиться с вами лично. Прошу не воспринимать это как показатель нашего… ээээ… недоверия к вам. Наоборот. Он непосредственно курирует вашу деятельность и постоянно докладывает от вас лично императору. – Накаяма решил, что специально сгустить краски не помешает: старики с возрастом становятся все больше падки именно на лесть и награды, а не на деньги. Кажется, и в этом случае расчет оправдался. Старик улыбнулся:��– Надо же… В старые времена обо мне одному государю-императору докладывали, теперь другому… Мда… И что же этот ваш «высокопоставленный коллега»? Точнее, куратор, если я правильно понимаю ситуацию.��– Да, бы пурабильно понимаете ситуацию. Я есть именно куратор, – раздался тихий голос из-за ближайшего дерева, и на поляну вышел подполковник Ватануки. Накаяма из всех сил делал вид, что именно там он и ожидал увидеть инспектора. 587-й лишь беспечно улыбнулся, а сам Ватануки слегка поклонился ему, дотронувшись рукой до полы шляпы.��– Господин генерал, – заговорил он с сильным акцентом, но очень быстро и четко, – у меня есть несколько вопросов для вас. Прошу вас ответить максимально откровенно.��– Ну что же, это ваше законное право. Задавайте. – Полянский развернулся в его сторону.��– На протяжении многих лет мы тщательно изучаем передаваемую вами информацию. Она вызывает у нас некоторые подозрения – я не мочь это скрывать.��– Вот как? В чем же состоят эти подозрения? – Старик оставался совершенно спокоен и только спина его как-то незаметно, сама собой, выпрямилась.��– В присылаемых вами данных время от времени содержатся ошибки и неточности относительно действий Красной армии на Дальнем Востоке. Почему?��– Да, к сожалению, вы правы, господин… куратор. Есть и ошибки, есть и неточности. Это потому, что система штабного учета на всех уровнях, во всех отделах и управлениях работает отвратительно, из рук вон плохо. Нашим товарищам красным командирам не хватает не то что оперативного мастерства – не хватает элементарнейших знаний! Они ведь не только «академиев не кончали», чем сдуру гордятся, но многие ведь едва грамотные – читают и пишут с трудом. А составлять оперативные планы, планы мобилизационные, учет вести – это вам не шашкой махать. Оттого и держат нас, старых специалистов-генштабистов на гражданских должностях. Я вон писарем числюсь, да и особо работой обременен не был, пока умнейшего человека, редкое исключение для этой малограмотной сволочи, в войска не услали.��– Он говорит о бывшем начальнике Штаба РККА Шапошникове, – быстро пояснил по-японски Накаяма. Ватануки кивнул, а старик продолжил:��– Сейчас, слава богу, Борис Михайлович в Москве, в академии, и со мной, и с новым начальником Генштаба Егоровым видится едва ли не ежедневно, но это же все равно не работа. Консультации – да. Но не работа.��– Кажется, я вас понимаю. – Ватануки подошел вплотную к Полянскому и внимательно вгляделся в его лицо. Впился взглядом цепких прищуренных черных глаз в слезящиеся выцветшие серо-голубые глаза старика. Ощупал взглядом все лицо агента и отступил на шаг назад. Быстро спросил:��– Откуда у вас такая информированность о секретных планах Красной армии?��– А как мне эти планы составлять, если я не буду информированным? Как Борис Михайлович ушел, так мне, старику, работы подвалило. Учу, объясняю товарищам командирам что к чему, сам