Снова запретил. Таким образом, Павленок пытался найти любые причины, чтобы воспрепятствовать съемкам. Меня и знакомые директора отговаривали:

– Саша, денег мало – не потянешь ты этот фильм.

Я посоветовался с Ганой Ганевской, художником по костюмам. Она меня обнадежила:

– С костюмами проблему решим, что-то возьмем из подбора.

Женя Черняев, художник, который работал с А. Тарковским на съемках «Андрея Рублева», заверил:

– Декорацию мы на берегу построим – потребуется только два вагона леса.

Осталось найти директора. Почти потеряв надежду, я подошел к Семену Марковичу Кутикову, был уверен – он тоже не возьмется. Семен Маркович был директором у Элема Климова на фильме «Агония». Тот попросил принести сценарий. Я принес, он почитал. Через какое-то время я к нему захожу, и он спрашивает:

– Молодой человек, прочитал я ваш сценарий. В каком жанре вы хотите снимать этот фильм?

Меня потряс этот вопрос. Обычно директора жанром не интересуются. Я отвечаю:

– Трагифарс.

– Прекрасно, я согласен.

Я был ошеломлен, на радостях побежал к Элему Климову, рассказал, что его бывший директор дал согласие работать со мной на моем новом фильме.

Элем схватился за голову:

– Саша, он жулик. Если он согласился, значит, в сценарии увидел, на чем можно украсть.

Я удивляюсь:

– Да не может быть! У меня и красть-то нечего – копейки.

– Значит, он все же нашел, где можно украсть, – настаивал Климов.

Но положение у меня было безвыходное, и я решил рискнуть.

Мне удалось привлечь в свой фильм потрясающих актеров. С Петром Ивановичем Щербаковым мы познакомились на съемках фильма «Мы из джаза» и дружили до конца дней. Владимира Яковлевича Самойлова я знал еще по Горькому, где в спектакле он играл Ричарда III, а я, студент театрального училища, – маленький эпизод гонца, которого он бил нагайкой. Владимир Яковлевич был мне очень признателен, что я потом привел его к Андрону Кончаловскому на «Сибириаду». Актеры снимались у меня за очень маленькие деньги, поэтому я благодарен им всем – потрясающие люди, самоотверженные.

На роль графа Невзорова сначала был утвержден Алексей Жарков, а Льва Борисова я взял в фильм позже.

Со Львом Борисовым мы познакомились еще в Пензе. Я тогда только начинал работать в Пензенском драматическом театре. Ко мне в квартиру пришли друзья и спросили:

– Можно, у тебя переночует артист, брат Олега Борисова?

Лев Борисов приехал из Москвы показываться Рубену Вартапетову, главному режиссеру театра, чтобы устроиться на работу. Я говорю:

– Конечно.

Они открывают дверь:

– Вносите.

И Леву внесли. Оказывается, пока он ехал поездом из Москвы в Пензу, нашлись собутыльники и напоили его – а он страдал от алкогольной зависимости. Конечно, никакого показа в театре не было. Он у меня переночевал, потом вернулся в Москву – вот такое было шапочное знакомство. Спустя годы мне мой тесть Владимир Васильевич Монахов рассказывал, что Лев Борисов снимался у них в фильме «Высота» Александра Зархи. Владимир Васильевич отзывался о нем как о талантливом актере, но из-за его проблем с алкоголем с ним трудно было работать.

Когда я запустился с «Похождениями графа Невзорова», мы с женой Юлей снимали квартиру на улице Двадцати Шести Бакинских Комиссаров на Юго-Западе Москвы. У нас уже родился сын. Я пошел в овощной магазин, смотрю: какой-то грузчик катит тележку с капустой и мне подмигивает – в рваном халате, заросший седой щетиной. Я подхожу и спрашиваю:

– Мужик, ты что мне подмигиваешь?

Он отвечает:

– Саша, ты меня не узнал? Я Лева Борисов.

Он мне рассказал, что устроился грузчиком:

– Зарплата небольшая, но зато домой фрукты привожу, у меня дочка растет. А ты в Москве-то что делаешь?

– Я стал режиссером на «Мосфильме». Сейчас в запуске.

– А что снимаешь?

– «Похождения графа Невзорова». Как раз кинопробы идут.

И он вцепился мне в руку:

– Саша, попробуй меня.

– Лева, я вроде бы уже определился с актером на главную роль.

– Я прошу тебя, дай шанс.

Я обещал узнать, дадут ли мне еще смену на кинопробы. Пришел на «Мосфильм» в актерский отдел, начальником которого был Адольф Михайлович Гуревич. Он запротестовал:

– Саша, ни в коем случае. Его запрещено снимать и на «Ленфильме», и на «Мосфильме». Он подведет тебя. Ты за копейки снимаешь картину, у тебя такой график напряженный!

– Хорошо, но кинопробы я сделаю, я ему обещал.

Я дал Борисову выучить большой монолог. На следующий день Лева пришел собранный, играл потрясающе. Когда я стал показывать кинопробы худсовету, Наумов посмотрел и сказал:

– Кого хочешь, того и бери. И Жарков хорош, и Борисов.

Я показал Сизову, генеральному директору. Он предложил мне самому решать, но предупредил, что с Борисовым могут быть проблемы. Я утвердил Борисова на свой страх и риск. Вышел из кабинета генерального директора, а в приемной сидит Леша Жарков. Я завел его в свой кабинет:

– Леш, ты заслуженный артист, у тебя хорошее положение в Театре Ермоловой. А я шанс даю человеку. Так что не обижайся, я утвердил его.

Леша Жарков на меня сильно обиделся – лет пять мы не разговаривали.

Поначалу у меня с Борисовым тоже были проблемы. Сцены в павильонах мы сняли, уехали в экспедицию, а он запил. Там уже мне помогли мои друзья-актеры Володя Самойлов и Петя Щербаков. Уединились с ним, поговорили, и он завязал, работал очень преданно, искренне. И получил на Московском кинофестивале гран-при за лучшую мужскую роль. Потом я поговорил с Сандриком Товстоноговым, тот взял его в театр Станиславского.

Я был невыездным, поэтому сцены в Турции снимал в дагестанском Дербенте. Подсказал мне это место Женя Черняев. Мы приехали в Дербент – действительно, типичный мусульманский город. Потом, когда я уже был в Стамбуле, то понял, что мы угадали с Дербентом. Когда фильм сделали, Алову с Наумовым многие производственники говорили (чем я втайне очень гордился):

– Вот у Панкратова – Турция, а вы в Стамбуле снимали, а Турции не видно.

Во время съемок нас ожидали непредвиденные трудности. Пропал вагон с костюмами – не довезли костюмы, которые Ганна Ганевская отобрала на «Мосфильме». Потом, когда закончились съемки, вагоны нашлись. Не знаю, произошло это случайно или было сделано умышленно. В итоге Ганна ходила по мусульманским домам и просила у них одежду. Почти бесплатно ей давали какие-то накидки, чадры. Она одевала в них массовку.