– Папе 75 лет, ему уже никто не дает снимать, а он без съемок долго не проживет (Тимофей Павлович тогда тяжело болел). Возьми его оператором-постановщиком. В помощь мы дадим второго оператора, моего друга Виталика Абрамова.

Удивительный человек – Виталик, как потом выяснилось, потомок Зайцева – нашего эмигранта: писателя, философа.

Таким образом, у меня было два оператора: Тимофей Павлович Лебешев, классик советского кинооператорского мастерства, и Виталий Абрамов. Все портреты снимал Тимофей Павлович, да и актрисы доверяли только ему. А сложные панорамы уже снимал Виталий.

С Женей Леоновым-Гладышевым я познакомился благодаря моему ассистенту по актерам Эмме Петровне Дукельской. Я искал для фильма простое курносое лицо. Кого только мне не показывали: студентов МХАТа, ВГИКа, Щукинского, Щепкинского училища – мне все не нравилось. Я настаивал:

– В герое должна быть простота.

Наконец Эмма Петровна Дукельская приносит мне фотографии и говорит:

– Саша, я нашла то, что вы ищете.

Кладет передо мной снимки. Гляжу, с фотографий смотрит на меня курносый, улыбающийся, обаятельный мальчишка. Женя был штатным актером «Ленфильма», окончил Ленинградский театральный институт, но «Ленфильм» его не задействовал, он сидел без работы.

Я говорю:

– Вызывай.

Вызвали Женю, я с ним порепетировал этюды и взял его в фильм.

Женя Леонов-Гладышев играл главную роль. Актрисы в фильме были просто замечательные: Лена Цыплакова, Лена Глебова, Таня Божок, ученица Бондарчука, с которой мы учились во ВГИКе. А главную героиню сыграла Оля Гудкова – девочка с улицы.

Я очень рад, что народная артистка Людмила Шагалова согласилась сыграть у меня крохотную эпизодическую роль.

Помню, как пришла ко мне на пробы Роза Макагонова. Она была любимой актрисой моего детства. Вспоминаю ее по фильмам, в которых она снималась – глаза ее открытые, наив, даже некоторая детскость, которая меня очень трогала. Когда она вошла, я увидел эти глаза. А Роза Ивановна заплакала и сказала:

– Я располнела, но для фильма я похудею. Все-таки моя героиня – актриса ТЮЗа…

– Роза Ивановна, да я вас утвердил уже.

– Ну как же… Я посмотрела по сценарию… Я уже старая, а играть нужно молодую.

Я возражаю:

– А в ТЮЗе Лидия Князева до старости лет играла мальчишек!

Я ее утвердил, она была счастлива, потому что пятнадцать лет до этого нигде не снималась. А после «Взрослого сына» ее снова начали приглашать, она стала играть в сериалах, Пульхерию Ивановну сыграла на Одесской киностудии – и актриса ожила. Я очень радовался.

Я был счастлив, что актеры соглашались сниматься, ведь сценарий был ужасно искромсан. Поэтому я сначала всех актеров вызывал на беседы по поводу сценария – даже тех, кого брал на эпизоды. При встрече я рассказывал актерам, как вижу ту или иную сцену. Я говорил:

– Прочитали сценарий? А теперь я вам расскажу, какой будет эта сцена, когда я ее буду снимать.

И они соглашались. Мы прекрасно работали вместе. Вообще, у меня с актерами всегда складывается дружба. Они в меня верят, я в них верю, доверяю. Очень трогательно, что я тогда был мальчишкой, молодым режиссером, а меня слушались опытные и знаменитые актеры.

Со Славой Езеповым, правда, случилась грустная для меня история. Он очень талантливый и интересный актер Малого театра, и на кинопробах на роль отца главного героя хорошо себя показал, но Вячеслав Шалевич был намного ярче и интереснее, и я утвердил Шалевича. Вдруг через неделю съемок Шалевич заявил, что уезжает с театром в Болгарию на гастроли.

Я не мог отложить съемки. У меня был очень плотный график из-за того, что я снимал в чужом павильоне.

Дело в том, что мне не дали создать свой павильон – квартиру профессора. Я хотел построить такую старую квартиру с выносным окном-фонарем, в которой еще до революции жила интеллигенция. Мне это окно было необходимо как архитектурный элемент прошлого века, а мне не давали его построить: декорация была подготовлена для фильма Аллы Суриковой.

Тогда Николай Александрович Иванов, заместитель генерального директора «Мосфильма» по кинопроизводству, на худсовете встал и произнес гневные слова:

– Ну что вы позорите киностудию «Мосфильм» в глазах молодого режиссера! Парень снимает первый фильм, вы его засунули в чужую декорацию, запрещаете переклеить обои, чтобы павильон хоть как-то отличался от того, который построили для фильма Аллы Суриковой – он и просит-то окно-фонарь, которое можно просто приставить к вашему окну. А вы ему и этого не даете – что же это за ведущая киностудия страны!

И настоял. Мне разрешили адаптировать павильон для моего фильма, но через неделю велели его освободить, несмотря на большой метраж фильма.

В соседнем павильоне свои «Пять вечеров» снимал Никита Михалков. Оператором у него был как раз сын Тимофея Павловича – Паша Лебешев. Никита, я помню, побил рекорд по стране: за один день отснял 250 полезных метров. Более того, он за двадцать пять съемочных дней снял полнометражную картину «Пять вечеров». Но снимал он черно-белую картину, в этом отношении ему было проще, чем мне. А у меня был широкоэкранный цветной фильм, что предполагало серьезную и кропотливую работу со светом. Но мы не отставали.

Можно представить, какой напряженный график был у нашей съемочной группы. Поэтому, когда Шалевич сообщил мне, что уезжает на неделю в Болгарию и хочет отменить съемки, я сказал:

– Слава, я вас снимаю с роли, вы меня подводите.

На что он мне ответил:

– И кого ты будешь снимать, мальчишка? Я – народный артист СССР, а кто ты такой?

– Сниматься будет Езепов, – ответил я.

Я попросил Эмму Петровну Дукельскую поехать к Езепову и уговорить его сниматься. Она связалась с театром Вахтангова, узнала, что у Шалевича действительно взят билет на поезд в Болгарию, и пошла к Езепову. Слава, конечно, был обижен на то, что я его сразу не утвердил, но Эмма Петровна уговорила его. Замену пришлось производить быстро, я даже не успел поставить в известность руководство киностудии. Отношения с Езеповым были на «вы», напряженные, но он очень понимающий актер, прислушивался ко всем моим рекомендациям – и сыграл замечательно. Во всяком случае, я был им очень доволен.

За неделю мы отсняли сцены в декорации московской квартиры. Следующий этап – Крым, Феодосия. В фильме есть большой фрагмент, в котором действие происходит на море. Когда снимали на Золотом пляже в Феодосии, приходилось импровизировать, потому что в массовку никто не шел: люди приехали отдыхать, в основном это были курортники из разных регионов страны. Поэтому я просто внедрял актеров в группу загорающих-отдыхающих, объяснял, что надо делать, куда и как идти – прятали камеру и снимали. Отдыхающие даже не знали, что они у меня в кадре, поэтому в этих сценах получилась такая естественная атмосфера: люди загорают, а мои герои живут своей жизнью.