Я поднимаю голову и смотрю на папу – в глазах у него стоят слёзы.

– Лучший ученик в классе, отличник, как твоя мама. Она бы тобой гордилась, Альби. Как я сейчас горжусь тобой.

Я не знаю, что сказать. Я не тот Альби, за которого он меня принимает. Но я чувствую его большую руку у себя на плечах, и всё остальное уже не важно.

Ветер усиливается и шевелит цветы, которые папа положил рядом с маминым могильным камнем.

– Сегодня ветрено, – говорит он, оглядываясь на болота. – Может, вернёмся в мастерскую и сделаем воздушного змея? Я ведь давно тебе обещал.

В садовом домике папа показывает мне, как сделать воздушного змея. Он берёт две длинные палки, а я помогаю ему склеить их в форме креста. Папа закрепляет серединку с помощью верёвки, а потом цепляет её за зазубрины на концах палок так, что получается рама. Мы достаём из макулатуры старые газеты и обклеиваем раму.

Разворачивая страницы и склеивая их между собой, я читаю заголовки: «ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ КРИЗИС», «НА НЕТ И УГЛЯ НЕТ», «ЗАБАСТОВКИ ИЗ-ЗА ПЕРЕБОЕВ С ЭЛЕКТРИЧЕСТВОМ». Похоже, что в этой Вселенной дела идут не очень хорошо. Наверное, вот что папа имел в виду, когда говорил, что теперь работает всего три дня в неделю. Но узнать больше я не успеваю, потому что папа уже привязал конец верёвки из мотка к воздушному змею.

– По-моему, всё готово, – говорит он, глядя на нашего газетного змея. – Ну что, пойдём на болота, попробуем его запустить?

Пока мы поднимаемся на верхушку холма, ветер пытается вырвать воздушного змея у меня из рук, словно требуя, чтобы я отпустил его полетать. А папа расспрашивает меня о поездке, о моих друзьях и о том, чем бы я хотел заняться в выходные.

У меня голова идёт кругом. Я не знаю, что на все эти вопросы ответил бы Альби из этой Вселенной. Ведь он сейчас в Лондоне на школьной экскурсии вместе с четвёртым классом, а я как будто бы одолжил на один день его папу. Вот только проблема в том, что где-то в глубине души я уже хочу остаться здесь навсегда.

Мы останавливаемся на вершине холма, я держу моток верёвки, а папа бежит с воздушным змеем в руках, чтобы его запустить. И как только он отпускает змея, тот взмывает в небо как бумажный самолётик. Я быстро отматываю верёвку, которая натягивается, перекручивается и мотается из стороны в сторону. И с каждым новым порывом ветра наш воздушный змей поднимается всё выше. С вершины холма видна церковь Святого Томаса, папа подходит ко мне, и мы вместе наблюдаем за воздушным змеем, который парит над шпилем.

– Держи верёвку крепко, Альби, – говорит он, заслоняя глаза рукой, чтобы не слепило солнце. – Смотри не отпускай её.

А я думаю о маме: нет, я никогда её не отпущу.

Я, уставший, но счастливый, сижу на кухне и наблюдаю, как папа делает хлебцы с сыром.

Пару часов мы запускали змея, а потом вернулись в мастерскую, и папа решил, что нам надо из коробок сделать трансформер ростом с меня, и чтобы он трансформировался сначала из машины в робота, а потом из робота в самолёт – и в обратном порядке. Папа даже отыскал старую видеокамеру, и после обеда мы до самого вечера снимали фильм, и я играл главного героя, который спасает Землю от нашествия злых роботов.

Насчёт коробки и оборудования для скачков в параллельные Вселенные вы не переживайте: я всё отнёс в безопасное место. Попросил папу помочь мне отнести всё это наверх, в «мою» комнату, сказав ему, что это для одного моего школьного проекта, над которым я сейчас работаю. Папа спросил, может ли он мне помочь, но я подумал, что было бы странно, если бы я стал объяснять ему законы квантовой физики.

Мы разговаривали весь день: папа отвечал на все мои вопросы, которые я ему задавал, прямо как раньше делала мама. До этого дня я ещё никогда так хорошо не проводил с ним время. Как будто в этой параллельной реальности его подменили отцом Дэнни, того мальчика из книжки, которую мне недавно дала почитать миссис Форест, «Дэнни – чемпион мира».

Начинает смеркаться. Папа раскладывает сырные хлебцы по тарелкам, на хлебцах в моей тарелке сыр расплавился и смешался с мармайтом[11], как я люблю.

– Ты сегодня не очень разговорчив, Альби, – говорит папа, ставя тарелки на стол. – О чём задумался?

Я решаю, что хватит уже переживать о том, что сказал бы Альби из этой Вселенной, и делюсь с папой своими собственными переживаниями – рассказываю, как Уэсли Макнамара каждый раз бьёт меня в одно и то же место на руке – так, что с каждым разом болит немного сильнее. Как Виктория Барнс зовёт меня мистером Тугодумом и что мой лучший друг Кайран хочет запустить в открытый космос что-нибудь такое, чего ещё никто не запускал, но никак не может придумать, что же это может быть. Папа внимательно меня слушает, иногда переспрашивает, а потом озвучивает своё мнение, и я каждый раз убеждаюсь, что у меня всё в полном порядке, и мы, довольные, продолжаем поглощать хлебцы с сыром.

Я уже собираюсь рассказать ему, что на самом деле я Альби из параллельной Вселенной; что я уже успел встретиться со своим злобным близнецом и со своей девчачьей версией; что сначала я думал, что с помощью квантовой физики смогу отыскать маму и что теперь мне кажется, что я всё неправильно понял. Но я не успеваю произнести ни слова, как во всём доме гаснет свет.

– Что случилось? Электричество отключили? – спрашиваю я.

Я слышу, как папа ищет что-то в ящике кухонного стола. Потом вижу огонёк от зажжённой спички.

– Пора бы тебе уже привыкнуть к комендантскому часу, Альби, – отвечает он, зажигая свечу и возвращаясь за стол. – Запасы угля иссякают, поэтому правительство ограничило подачу энергии. Может, Лондон всё ещё пользуется запасами, но у нас в девять вечера гасят свет – не важно, доел ты свои хлебцы с сыром или нет. – Папа ставит свечу между нами на стол и принимается за свой последний хлебец. Я смотрю на его лицо, освещенное тёплым светом, и замечаю, что он хмурится.

– Как ты себя чувствуешь, Альби? – спрашивает он. – Ты в поездке, случайно, головой не ударился?

Я отрицательно трясу головой и мысленно ругаю себя. С тех пор как я в первый раз забрался в коробку, я ни разу не чувствовал себя по-настоящему дома, не чувствовал такой заботы, как сейчас. Знаю, мамы в этой Вселенной нет в живых, но папа здесь старается изо всех сил. А я, задав неуместный вопрос, чуть себя не выдал. Мне нужно собраться с мыслями, чтобы снова не сморозить какую-нибудь глупость, иначе станет ясно, что со мной что-то не так.

– Я в порядке, пап, – отвечаю я кратко. – Было бы неплохо выйти на свежий воздух.

Папа смотрит в окно, небо совсем тёмное, и на нём уже появляются звёзды.

– А может, вынесем на веранду телескоп, что скажешь? – спрашивает он, убирая со стола тарелки. – Скоро взойдут лýны.

Пока папа устанавливает на заднем дворе телескоп, я укутываюсь в свой плед – точнее, в плед Альби из этой Вселенной. Ветер до сих пор бушует: гонит облака по небу и заставляет меня дрожать от холода.