забегал по сторонам, избегая встречи с глазами следователя Гречкина.

– Нет, – наконец проблеял подозреваемый. – Я забыл. Я ее сначала раздел, а потом привязал. Да. Так. Раздел и привязал. А потом побил.

– Чем, как и куда вы били гражданку Осипову?

– Ну, это, ремнем. Из штанов вытащил и бил.

Конвоир протянул Гулимову ремень. Следователь рукой предложил показать, как все происходило. Подозреваемый перехватил ремень ближе к пряжке. Размахнулся и слегка ударил манекен.

– Сколько вы нанесли ударов потерпевшей?

– Не помню.

– Покажите, куда еще вы наносили удары.

Гулимов снова замахнулся, на этот раз сильнее, ударил. Снова замахнулся и снова ударил. Во время ударов мужчина жмурился и сам вздрагивал.

– Что в это время делала гражданка Осипова?

Подозреваемый, у которого конвоир отнял ремень, часто непонимающе заморгал, впервые прямо посмотрел на Гречкина.

– Кричала, звала на помощь, пыталась освободиться, сопротивлялась, просила ее отпустить? – перечислял следователь.

– Да, – кивнул Гулимов. – Вот, да. Так было. Да.

– Что было после того, как вы ее избили?

– Я не хотел, чтобы она всем рассказала. Поэтому я ее придушил. Показать?

– Показывайте.

Гулимов склонился к манекену, обхватил его шею и сжал пальцы. Несколько раз он зачем-то хорошенько встряхнул «жертву».

– Вот.

– Вы вступали с гражданкой Осиповой в сексуальные отношения?

– Да. – Гулимов посмотрел на Гречкина. – То есть нет. Сначала хотел, а потом перехотел. Просто убил.

– Зачем вы совершили данные действия?

– Ну, это… – Гулимов выпрямился, почесал щетину и четко отрапортовал: – В связи с возникшими неприязненными отношениями.

* * *

«Что за бред я сейчас посмотрел?» – подумал Кирилл, выключая телевизор. От просмотренного хотелось плеваться. С подозреваемым явно хорошо поработали, он боялся взглянуть на Гречкина и сделать что-то не так, как его научили. Пора было позвонить и побеспокоить следователя.

– Сергей Аркадьевич? Добрый вечер. Это майор Парфенов Кирилл Андреевич. Вам удобно говорить? – На заднем плане слышался шум автомобилей.

– Добрый вечер, – сдержанно отозвался Гречкин. – Я вас слушаю.

– Мы ведем дела об убийстве двух девушек. И эти убийства по почерку похожи на убийство Людмилы Осиповой.

– Осиповой? Что-то не могу припомнить.

– Ну как же? – удивился Парфенов. – Прошло всего четыре месяца. А после суда еще меньше.

– Вы про проститутку на трассе?

– Да.

– И что вам нужно? Мое дело закрыто.

– Гулимов действовал один?

– Конечно, один.

– И убил точно он?

– Суд квалифицировал его действия не как убийство, а как покушение на убийство. Осипова умерла от переохлаждения.

– Понятно. Тогда следующий вопрос: а кроме признания какие еще доказательства того, что именно Гулимов причастен к смерти потерпевшей? Я только что посмотрел запись следственного эксперимента, и у меня возникло ощущение, что ваш подозреваемый пересказывает с чужих слов.

– Знаете что, Кирилл Андреевич! – прервал его Гречкин. – Гулимов сознался в преступлении. Его отпечатки есть на куртке Осиповой. Есть свидетели, которые показали, что ранее в день убийства Гулимов цеплялся к Осиповой возле магазина. А то, что вам показалось или что вы там ощущаете, – это сугубо ваше личное мнение. Суд посчитал вину Гулимова доказанной, вынес приговор. Обжалования не поступало, следовательно, осужденный полностью признает свою вину. Все. Дело закрыто. А то, что у вас похожие случаи, – чистой воды совпадения.

– Я читал заключение экспертов. Отпечатки пальцев Гулимова располагаются только на левом рукаве кожаной куртки потерпевшей. Как это можно объяснить, если женщину нашли практически обнаженной? – не отставал Кирилл.

– Он мог ее принудить. И сделал это.

– В Гулимове метр шестьдесят, а Осипова сантиметров на пятнадцать выше и килограмм на десять тяжелее…

– И что? – перебил Гречкин. – Он ее избил и запугал. Женщина решила подчиниться. Дело закрыто. Точка! Если у вас появятся еще какие-нибудь бредовые вопросы или идеи, оформляйте официальный запрос.

Парфенов хотел возразить, но Гречкин уже отключился.

– Что ж, – сказал вслух майор. – Это мы еще посмотрим.

* * *

Лина не хотела брать трубку. Звонил босс. Журавлева знала наперед, что он сейчас начнет на нее орать, потому что общая летучка закончилась пять минут назад, а она даже еще не выбралась из кровати.

– Алло, – отозвалась женщина голосом, полным безысходности.

– Журавлева, ты себе что думаешь? Думаешь, если начальство тебя похвалило, можно на работу не ходить? Или что? – Примерно так Лина и представляла себе разговор с разъяренным боссом.

– Ну что вы, Игорь Семенович, я ничего о себе такого не думаю.

– Тогда какого черта?

– Мне ночью скинули информацию, и ее нужно срочно проверить.

– По тем девкам убитым? – Тон редактора стал заинтересованным.

– Да. Там у следствия какой-то прорыв. Нужно в область съездить.

– Так ты свалила из города?

– Пришлось. – Лина спустила ноги с кровати и сунула их в тапки.

– Материал хоть стоящий? А хотя чего я спрашиваю, у тебя же информатор в ментовке. Короче, Журавлева, даю тебе два дня. Но чтобы статью написала не меньше тысячи слов. Желательно с фотками. А еще лучше с комментариями официальных лиц. Сделаешь?

– Сделаю, – пообещала она.

– Ну все. И чтобы такое в последний раз, поняла? Трудно было сообщение скинуть?

– Больше так не буду, Игорь Семенович.

– Так-то. – Редактор отключился.

Лина вздохнула и поплелась на кухню готовить слишком поздний завтрак. По крайней мере, у нее теперь было два свободных дня.

* * *

Гулимов выглядел больным. Даже со своим невысоким ростом он сутулился, как будто хотел занимать еще меньше места. Несмотря на жару, он подрагивал, ежился, обхватывал себя руками. На Кирилла, сидящего напротив, Гулимов старался не глядеть.

– Это же не вы ее убили. – Парфенов не собирался тянуть время.

Ему пришлось слишком долго добираться до колонии, где отбывал срок Гулимов. Почти всю ночь Кирилл провел за рулем и намеревался вернуться в Озерки этим же вечером.

– Марат Ильнурович, вас вынудили дать против себя показания?

– Я убил, – сказал Гулимов.

– Зачем вы врете? Я видел материалы дела, смотрел запись ваших показаний. Это спектакль. Очень плохой спектакль. Кто вас заставил себя оговорить?

– Вот только не надо сейчас вот это вот все. Спасибо, я наученный! Опять эти ваши ментовские штучки.

– Какие штучки?

– Типа, давай признайся, мы дело закроем, а тебе условка. Спасибо здешним добрым людям, рассказали мне, какой я лох.

Высказавшись, Гулимов замолчал.

– Хотите курить? – Парфенов вынул из сумки блок сигарет и положил его на стол перед заключенным.

Марат первый раз поднял глаза и посмотрел на оперативника.

– Купить меня решили?

– Решил, – честно ответил Кирилл. – А вы что, откажетесь?

– А если я сиги возьму и ничего вам не скажу?

– Значит, будете сидеть. Я уеду искать убийцу. А когда найду, про вас не вспомню, потому что ваше дело закрыто и вы признали свою вину. Вам дали восьмерку? Вот всю ее и отмотаете.

Гулимов поскреб щетину