коробке. Еду пришлось украсть из дома.

Деньги. Это изобретение Сатаны. Они грязны по своей сути. Они разжигают алчность, себялюбие, зависть. Они несут на себе печать зла. И требовалось мыть руки, молиться и каяться после прикосновения к деньгам. И все же в их доме деньги были, небольшие, лежащие за одной из икон. Без них было никак нельзя существовать. Грех навязанный все равно грех. Но она взяла несколько купюр. Потому что путь был неблизкий. Потому что книги, прочитанные в школьной библиотеке, ясно давали понять, что мир за порогом ее дома другой, там нужно за все платить.

В это путешествие ее никто не собирал. Не провожал. Не благословлял. Никто вообще не догадывался, что она собирается уйти. И не просто уйти, а насовсем, порвав все связи с семьей. Лина сняла свой нательный крестик и просто оставила его на своей подушке. Он ей больше не нужен.

Сборы заняли почти неделю. Было страшно решиться на такой шаг, но и оставаться дома тоже стало невозможно. Ночью, когда все спали, Лина открыла окно своей спальни, смазанное лампадным маслом, чтобы случайно не заскрипело. Выскользнув на улицу, девочка прокралась в дальний конец двора, где за компостной кучей припрятала пакеты.

Было зябко идти по спящей деревне. Брехали собаки из-за заборов. На параллельной центральной улице совсем редко проезжала машина. Она часто оглядывалась, боясь увидеть, что за ней идет мать. Майская ночь, наполненная запахом расцветающей сирени, звоном сверчков, окутывала Лину. Но ей было не до того, чтобы наслаждаться концом весны, она шла так быстро, как только могла.

И вот конец деревни, где она никогда до этого не бывала. А дальше вообще огромный мир. Такой огромный, что его нельзя узнать. Лина видела и географические карты, и фильмы, которые показывали на уроках, и читала множество книг, но сейчас замерла.

Страх и восторг от свершаемого затопили ее, заставив щуплое тельце в темном длинном платье дрожать нервной дрожью. Перед ней лежала дорога. Самая широкая, какую она видела вживую. У Лины был План, именно так, с большой буквы. Она завела тайную тетрадь, куда подробно записала, как и куда идти. Где-то были рисунки от руки. Где-то номера телефонов приемных комиссий. Адреса институтов и университетов. Во что бы то ни стало она туда дойдет. Чего бы ей это ни стоило. Иначе можно просто сразу бросаться под поезд или с крыши.

И Лина пошла по дороге. По обе стороны тянулись поля. Нигде ни огонечка. Только звезды. Для девочки, которая так решительно рвала со своим прошлым, которая только теперь, в восемнадцать лет, вышла за пределы знакомой территории, это было чудом. Внутренний голосок, трепетавший от страха, уговаривал вернуться. И тогда окружающая темнота казалась наполненной ужасом.

Ликования и адреналина, толкавших ее вперед, хватило на десяток километров. Потом пакеты стали наливаться тяжестью. Шаг все замедлялся. Ноги с непривычки к таким концам гудели. Она стала спотыкаться, чаще останавливаться.

Небо на востоке начинало светлеть, в воздухе повисла утренняя влага. Впереди пока еще темной громадой вставал лес. Лина подобралась, встряхнулась и пошла к нему. Нужно было отдохнуть.

Рискуя сломать в темноте ноги, она прошла в глубь леса. Выбрав самую разлапистую ель, Лина села на пакет с одеждой, вынув оттуда курточку. Было жестко, ноги гудели, как натянутая бельевая веревка на ветру. Она укрылась курточкой и решила, что отдохнет до восхода солнца. И рано утром продолжит путь.

Но проснулась девочка только тогда, когда солнце, пробиваясь сквозь густые кроны, засветило ей в глаза. Все тело ломило от долгой дороги и неудобной позы во сне. И все же Лина улыбнулась. Она свободна!

Наскоро съев яйцо и немного хлеба, она пошла к дороге. Впереди было прекрасное будущее.

До Озерков, по расчетам девочки, она должна была дойти часов за пятнадцать-семнадцать. То есть уже к вечеру Лина рассчитывала быть в городе. А там можно купить билет и отправиться дальше. План был прост и выверен.

С наступлением нового дня дорога стала оживленной, идти приходилось по обочине. Обычные машины, грузовики, грузовики с прицепами проносились в обе стороны. А сама дорога становилась все шире, на ней появлялись новые размеченные полосы.

– Эй, подвезти? – окликнул Лину водитель, притормаживая рядом.

Это был довольно толстый мужчина с начавшими седеть усами. Он открыл дверцу кабины и, свесившись с высоты фуры, смотрел на девочку. Хитроватый взгляд и открытая улыбка.

Лина, не привыкшая, что с ней вот так могут общаться чужие люди, пожала плечами. О том, что можно поймать попутку, она знала, но как это делается? И вот сейчас взрослый мужчина, пусть и в несолидной майке-тельняшке и линялых джинсах, предлагает помощь. «Я буду в Озерках раньше! Может быть, успею на вечерний поезд», – подумала Лина.

– Чего мнешься-то? – усмехнулся водитель. – Закидывай свои пожитки – и поехали.

– Поехали! – как в омут с головой, отозвалась девочка, передавая свои пакеты мужчине.

Неловко взобравшись, она устроилась на сиденье. Отсюда вид на дорогу открывался просто невероятный. Треугольные флажки, развешанные на веревочке вдоль всего лобового стекла, обрамляли вид. Лина закрыла дверцу, и машина тотчас же тронулась.

– Ты откуда идешь-то? – спросил водитель, оторвав взгляд от дороги и посмотрев на пассажирку.

– От тетки, – соврала Лина, опасавшаяся, что о ее побеге уже все знают и могут вернуть родителям.

– Что, плохо у тетки-то? А куда собралась?

– Поступать.

От быстрой езды захватывало дух. Лина помимо воли улыбалась. Через приопущенное стекло с ее стороны задувал ветер и играл волосами.

– Ага, – кивнул водитель, усмехнувшись в усы.

В Озерки они доехали за час. Водитель, представившийся дядей Колей, все выспрашивал о семье, о планах, знает ли кто, что девочка собралась делать дальше, ждет ли ее кто-то. Лина врала. Врала самозабвенно, придумывая себе биографию. Она сирота, жила у тетки, которая выставила ее за дверь сразу после школы. Но у нее есть мечта – приехать в большой город, поступить на журналиста и купить себе квартиру. Дядя Коля кивал, иногда похлопывая ее по коленке, обтянутой колготками и подолом платья.

Озерки после деревни казались мегаполисом. Высокие дома в пять и девять этажей. Совсем мало, на окраине, коттеджей на две семьи. Магазины, вывески, много людей, много машин, растяжки с рекламой. Лина смотрела на город, прильнув к окну, чтобы ничего не пропустить.

– Дядя Коля, а вокзал близко? – спросила она.

– Ага, – кивнул водитель. – Сейчас только к приятелю моему заедем, и я тебе покажу, куда идти. Ты ж небось есть хочешь?

«Какой добрый человек», – подумала Лина. Есть она очень хотела, желудок подскуливал, но было неудобно вытаскивать