на свою страну. Очень любезный, он говорит негромко и не углубляется в детали. Мне потребовалось время, чтобы завоевать его доверие, и тогда он рассказал другую историю Шри-Ланки. Две трагедии за двадцать пять лет словно рок: гражданская война и цунами. Тамилы с Севера, индуисты, хотели независимости и раздела страны. Война против буддистов-сингальцев, составлявших большинство населения острова, продлилась до 2009 года. О ней напоминает не менее 70 000 жертв. В 1990-е годы Ласанта уже вложил деньги в цех по дистилляции корицы. Вместе с партнером они занимались перегонкой коры, источника благородной эссенции, предназначенной для парфюмерии.

Ее запах напоминает американский яблочный пирог и горячее вино с рождественской ярмарки.

Также он производил эфирное масло из листьев коричного дерева, богатое эвгенолом. У него сильный запах гвоздики, и многим из нас он напоминает о кабинете дантиста. Ценность его меньше, но его производят в больших объемах для технической парфюмерии, отдушек и фармацевтики.

В начале 2000-х годов участились террористические акты в столице страны Коломбо, погибало все больше мирных жителей. Ласанта рассказал мне, как нарастала его тревога. Однажды его охватил панический страх при мысли о том, что его жена и дети сядут в автобус и тот взорвется. Как и многие до него, он решил уехать с семьей в Австралию, самое доступное для сингальцев место спасения. Ласанты не было на Шри-Ланке, когда 26 декабря 2004 года цунами на южном и западном побережьях острова унесло жизни 30 000 его соотечественников, в частности тех, кто жил вдоль плантаций коричных деревьев. Его партнер потерял в тот день многих членов семьи. Когда я впервые оказался в окрестностях Бентоты, города поблизости от его завода, Ласанта показал мне ряды маленьких могил вдоль железной дороги, идущей от Коломбо вдоль океана. У меня перехватило горло, когда я смотрел на захоронения на берегу и слушал его рассказы о семьях, которые работали на плантациях и были унесены волной. Если путешественник, посещающий сегодня достопримечательности острова, не видит следов этих 100 000 смертей за четверть века, то у жителей раны глубоки, и я это остро почувствовал в разговоре с Ласантой. Этот маленький худенький человек обладал железной самодисциплиной, ел очень мало, тренировался несколько часов в день. Он стал бегуном высокого уровня на длинные дистанции. За его улыбкой скрывалась энергия человека, научившегося преодолевать множество испытаний. В Австралии он был несчастен, поэтому вернулся в Коломбо, как только кончилась война, чтобы начать новое дело, связанное с дистилляцией коры, оставив своему партнеру торговлю трубочками корицы, знакомой торговой формой этой пряности для еды или напитков.

Поля коричных деревьев не выставляют напоказ, они прячутся чуть дальше от берега, за рельсами железной дороги, ведущей из Коломбо в Галле.

Пляжи и кокосовые пальмы, мирное побережье с открытки снова стало туристическим лет десять назад. Драма цунами как будто забыта. Плантации деревьев, принадлежащие партнеру Ласанты, расположены вокруг Бентоты, за деревнями, в нескольких сотнях метров от железной дороги. Производство корицы организовано в соответствии с традиционной моделью, которая кажется непоколебимой. Владелец плантации набирает семьи, которые займутся всеми технологическими операциями вплоть до создания больших вязанок из трубочек корицы. На рассвете семья отправляется на работу: мужчина будет срезать побеги и обламывать их, жена и дети будут собирать ветки в вязанки, чтобы потом продать их в перегонный цех для получения эссенции из листьев. Срезают те побеги, которые пошли от пня основного ствола посаженных ранее деревьев. Молодым деревьям дают расти три года, потом их срезают, а многочисленные побеги собирают в двухлетнем возрасте, когда они толщиной с ручку от швабры. Плантацию можно эксплуатировать в течение сорока лет после посадки деревьев. С годами ветки становятся очень толстыми, но молодые побеги не поднимаются в высоту больше чем на три метра. Работают в тишине, слышны только удары мачете по веткам. В конце утра урожай собирают на ферме, где корицу будут перерабатывать.

Под небольшими навесами у стены расположились четыре семьи, каждая на своем рабочем месте. Все сидят, поджав ноги, на цементном полу под хранилищем для корицы.

Это подвешенные к потолку платформы для сушки корицы, на которых разложены сотни тонких коричневато-оранжевых трубочек в ожидании, пока их продадут.

Глава семьи отвечает за производство, он уважаемый ремесленник, его умение признано и ценно. Нужны годы, чтобы стать опытным формовщиком и освоить все операции. Хорошие мастера востребованы, они неплохо зарабатывают и учат ремеслу своих детей. Корица – это семейное дело. У каждой своя территория на плантациях, своя организация, свое место под навесом. Семьи работают бок о бок, но не смешиваются. Зрелище завораживающее, инструменты как будто вне времени. По моей просьбе Ласанта спросил одного из работников о древности его метода работы. Тот явно удивился вопросу и с улыбкой ответил, что так делали всегда. Нет никаких причин для того, чтобы хорошая и устоявшаяся вещь изменилась или делалась иначе. Когда речь идет о деревьях с ароматами, известных и эксплуатируемых так давно, попадаешь в необыкновенный мир – мир мастерства, неподвластного времени. В тропиках я увидел инструменты, корзины, веревки, лестницы, каменные молотки – все то, что всегда делали из материалов джунглей, делали правильно и зачастую с таким тщанием, что их качество и сложность нам недоступны. Знания, передаваемые от родителей к детям, гармоничные молчаливые жесты, изобретательность, инстинктивная экономия ресурсов, красота предметов, бамбука, коры и сплетенных лиан. Ремесленники, работающие с ароматными деревьями, от Лаоса до Сальвадора, в Сомалиленде или в Бангладеш, это люди исчезающих миров. Наследники охотников-собирателей, они вызывают у меня восхищение и демонстрируют все то, что человечество смогло создать лучшего в прошлом. При каждой такой встрече, после знакомства, наблюдения и бесед у меня возникает один и тот же вопрос: сколько еще времени это может продлиться?

Я провел несколько часов, сидя рядом с формовщиками корицы, наблюдая за жестами, разглядывая инструменты и вызывая смех своими неловкими попытками их копировать.

Через некоторое время начался разговор. Я мог бы провести там несколько дней, поглощенный этим необыкновенным ритуалом. Женщины занимаются первым этапом. Они соскребают ножом верхний слой коры зеленого цвета, который не подходит для переработки, так как в нем очень много эвгенола. Я не мог отвести взгляд от молодой женщины, чья ловкость и быстрота меня поразили. Я ее узнал: она собирала большие вязанки веток этим утром на плантации. Мой взгляд ее смущал, и в конце концов она не выдержала и прыснула от смеха. К этому моменту ветка пожелтела, потом она станет красной от окисления. Чтобы