Смущенно кашлянув, Ренат перешел к делу:

– Ты не знаешь, почему Краснов поселился в отеле на окраине города?

– Думаю, в целях конспирации. Там легче затеряться, – Варя всплакнула, но быстро взяла себя в руки.

– Он кого-то боялся?

– Жену и тестя. Он бы никогда не признался в этом, но я чувствовала…

Лариса шагала мимо памятников, вглядываясь в заросли. Ветер шумел в листьях, позванивал металлическими венками, шуршал бумажками, которые бросали нерадивые туристы. Энергетический след мужчины в темных очках был очень слабым, и она то и дело теряла его.

– Где же ты? Покажись…

Внезапно в кустах мелькнула стриженая голова, и Лариса пригнулась, чтобы не выдать себя. Теперь она кралась, прячась за мраморными плитами, каменными бюстами и массивными крестами.

Возле одного из надгробий возилась женщина в черном платке, убирала мусор. Лариса выпрямилась, прошла мимо и снова нырнула в желтеющие кусты. Растительность местами была такой густой, что надежно скрывала посетителей кладбища от чужих глаз.

Мужчина в темных очках остановился у памятника в виде плакальщицы. Было заметно, что он внимательно изучает надпись на мраморе.

«Пришел проведать родственника? Или отбился от группы, чтобы побродить самому в тишине, без назойливого гида и шумных селфи на фоне могил?»

Лариса отвергла оба предположения. Поведение этого человека указывало на интерес к определенному захоронению. Это не был праздношатающийся гражданин, которому нравятся подобные прогулки. Он пришел именно туда, куда стремился.

Рядом с плакальщицей притулился памятник поскромнее. Просто урна на постаменте в том же стиле.

Мужчина тщательно осмотрел оба надгробия, достал смартфон и сфотографировал могилы. Он был в джинсах и джемпере оливкового цвета, под которым проступал спортивный торс. Лариса дала ему не больше сорока.

Она дождалась, пока мужчина отправится восвояси, и осторожно выглянула из кустов. Вокруг не было ни души. Лариса ощущала чье-то присутствие, но никого не видела. Неужели Славик из любопытства пошел за ней? Или еще кто-то интересуется плакальщицей?

Смоленское кладбище входит в туристические маршруты по городу, поэтому ничего странного в том, чтобы рассматривать и фотографировать надгробия, нет. Благодаря Ксении Блаженной поток паломников не иссякает, привлекая желающих помолиться в часовне и заодно побродить по могилам знаменитостей.

Лариса смахнула с плеча сухой лист и выбралась на аллею.

«Я ничем не отличаюсь от прочих любителей кладбищенской экзотики!»

С этой мыслью она смело подошла к плакальщице и прочитала надпись, сделанную около века назад. Протерла глаза и прочитала еще раз.

– Ничего себе…

На памятнике поскромнее надпись была практически такая же, только дата смерти указана значительно более поздняя. Оба надгробия ухожены, значит, их регулярно посещают. Лариса вытащила из сумочки гаджет и повторила действие мужчины в темных очках. Щелк!.. Щелк! Щелк! Запечатлела плакальщицу и урну на постаменте, чтобы показать Ренату.

Внезапно за ее спиной раздался шорох гравия…

* * *

Салат из креветок превзошел все ожидания, и Ренат искренне расхваливал стряпню Вари.

– Краснов ревновал тебя к твоим поклонникам? – как бы невзначай осведомился он.

Столь резкий переход от комплиментов к вопросу об ее личной жизни застал девушку врасплох.

– Я не давала повода. Я любила Ника… и продолжаю его любить.

– А как же Марей с Аверкиным?

– У каждой женщины есть ухажеры…

– Особенно у красивой женщины, верно? А ты потрясающе хороша! – натянуто улыбнулся Ренат. – Талантливый художник, популярный рок-музыкант. Кто еще в списке твоих побед?

– Я не хочу продолжать беседу в таком тоне, – обиделась Варя. – У меня умер жених, и я заслуживаю если не уважения, то хотя бы участия.

– Ты сама поручила нам с Ларисой выяснить причину его смерти. Разве нет?

– Да, но…

– Может, поклонники ревновали тебя к Краснову?

Ренат злился, потому что все сильнее восхищался Варей и желал ее. Страсть разгоралась быстрее, чем костер из сухого валежника.

– При чем тут мои знакомые? – возмутилась девушка. – Вряд ли Марей и Аверкин имеют отношение к гибели Ника… Они не убийцы!

– Значит, ты подозреваешь тестя и жену Краснова? Кроме них, у него не было врагов?

– Может, и были… только он мне не говорил…

Телепатия с Варей не работала. Ее мысли оставались скрытыми от Рената. Рядом с ней он глупел и терялся. А может, тому виной жуткие очи каменной Горгоны? Он вспомнил, что на первом этаже здания была вывеска салона красоты.

– Ты посещала салон красоты на Гороховой?

– «Дом Распутина»? – уточнила Варя. – Кажется, пару раз бывала. А что?

– Странное названия для салона…

– Почему? Историческое. Папа мне много рассказывал о Распутине. Тот жил на Гороховой, 64, снимал квартиру… потом там была коммуналка, кажется.

– Отец водил тебя туда?

– Пару раз. Распутин был целителем, пророком и магнетизером. Папа восторгался его харизмой. Он показывал мне кабинет, где сохранились под более поздними слоями синие обои, которые помнили самого великого старца. Я даже прошла черным ходом, которым Распутин в последний раз вышел из дому…

– На Мойку? Во дворец Юсупова?

– На смерть, – кивнула Варя. – Папа говорил, что Распутин не смог отказать князю, хотя предвидел беду. А почему ты спрашиваешь?

– Раз уж я приехал в Питер, то заодно осмотрю достопримечательности.

– Тебя интересует дом Распутина?

– Там жил известный персонаж. В своем роде – феномен…

Краем глаза Ренат заметил тень в глубине комнаты, вскочил и отдернул штору, словно за ней мог кто-то прятаться.

– Мне показалось, тут кто-то есть, кроме нас!

– Ты тоже почувствовал? – испуганно молвила Варя. – Видишь, я не вру! Я всю ночь глаз не сомкнула…

* * *

В платье из черного гипюра Мадлена выглядела еще стройнее, чем раньше. Гладко причесанная, без украшений и макияжа она выделялась среди пестрой публики. В ночном клубе «Летучая мышь», куда она пришла поговорить с Аверкиным, гремела музыка.

– У меня муж умер, – сказала Мадлена, глотая бренди с кусочками льда на дне бокала.

– Соболезную, – сочувственно молвил рок-музыкант. – Заказать тебе еще выпивки?

– Да, пожалуй…

Он подозвал официанта и попросил принести бутылку спиртного. Пока парень ходил к стойке и обратно, Мадлена жаловалась на отца, который шагу ей ступить не дает.