– Перевалов организовал все наилучшим образом, не сомневайся, – утешал ее Ренат. – Он не пожалел ни денег, ни усилий, чтобы избежать кривотолков. Краснова похоронили достойно.

– Правда?

Ренат кивнул, извинился и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Сегодня он намеревался поговорить с художником Петром Мареем.

Звонок Ларисы застал его у машины.

– Ты где? – сдержанно осведомилась она. – У Вари?

– Уже нет.

– Надо срочно поговорить. Я ездила на Смоленское кладбище…

* * *

– Я не мальчик на побегушках, – возмущался Южин, сидя за рулем своего видавшего виды «опеля». – У меня, между прочим, служба. Пусть скажет спасибо, что я вообще взялся за это тухлое дело.

Он не поехал на Гороховую ставить жучок – слишком рискованно. Он уже нарвался на неприятности. Глаза до сих пор болят, в горле першит, совершенно некстати наваливаются приступы кашля. Таблетки, которые ему предложили в аптеке, толком не действовали.

«Что с тобой, Южин? – удивился на пятиминутке начальник. – Простыл? Так возьми больничный. Нечего тут бациллы распространять».

«Это не заразно, – отговорился он. – Обыкновенная аллергия».

«Сроду ты на аллергию не жаловался!»

«Все когда-нибудь случается впервые, – заступился за опера коллега. – У меня тоже суставы не болели, а сейчас на погоду ноги ломит, сил нет».

Южин пожалел, что согласился работать на Перевалова. Тот требовал найти Варю, не особо скрывая, зачем она ему понадобилась. Детектив не желал быть замешанным в уголовщине. С другой стороны, Перевалов щедро оплачивал его услуги. Деньги, как известно, лишними не бывают.

Южин притормозил у киоска, купил мятных леденцов и сразу сунул один в рот. Вкус мяты напомнил ему детство. Мальчишкой он обожал сладкое и постоянно клянчил у родителей на конфеты. Теперь он мог купить себе конфет вдоволь, но такого наслаждения, как раньше, они ему не доставляли. С возрастом почти все удовольствия перестали быть таковыми, и надо было искать новые. Иногда подобные поиски заканчивались плачевно.

Почему-то человек неустанно и упорно прокладывает себе дорожку в ад. Взять хоть Переваловых. Казалось бы, чего им не хватает? Ну, застрелился член семьи, – поплачьте и забудьте. Мадлена Сергеевна – женщина молодая, красивая, обеспеченная, еще выйдет замуж, устроит свою судьбу. Так нет же! Обязательно надо кого-нибудь наказать. Если сам Краснов уже неподсуден, значит, накажут кого-то другого. В данном случае, его любовницу.

Эка невидаль! Завел мужик интрижку на стороне. С кем не бывает? Но Переваловы чувствуют себя вправе карать и миловать. Вдова бьется в истерике от нанесенной обиды, тесть лелеет надежду отомстить.

«А я ему помогаю! – укорил себя Южин. – Перевалов думает, ему станет легче. Как бы не так!»

Сегодня сыщик запланировал встречу с бывшим ухажером госпожи Бернацкой, скандальным живописцем Мареем. Не исключено, что тот предоставил красавице Вареньке убежище. Чем не повод подставить в трудный момент плечо, оказаться незаменимым? Барышня-то оказалась неглупая, смекнула, что ей грозит расправа…

Мастерская Марея располагалась в подвальном этаже дома на пересечении Казанской и Гороховой.

Спускаясь по темной лестнице вниз, в недра старинного подвала, оборудованного под мастерскую, Южин обдумывал ход беседы. Тяжелые дубовые двери скрипнули, пропуская его в святая святых художника…

Перед тем как ехать к Марею, сыщик навел справки об этом талантливом и эксцентричном человеке. Петр Марей не просто работал в своей мастерской: зачастую она служила ему домом. У него была своя квартира на Фонтанке, где жила его мать. Нетрудно предположить, что богема в лице единственного ребенка шокировала пенсионерку, и она перестала находить с сыном общий язык. Марей сутками пропадал в мастерской или на различных тусовках, избегая материнских нотаций.

Южин не стал предварительно звонить художнику, надеясь застать его врасплох. В первой половине дня тот обычно спал, потом обедал и брался за кисть. Сыщик рассчитывал выведать у Марея, где Варя. Разумеется, если тот знал об этом. Других ниточек, за которые можно потянуть прямо сейчас, не было.

Мастерская состояла из двух просторных комнат, захламленных донельзя всякой художественной атрибутикой. Толстые стены скрадывали любые звуки, с желтых сводчатых потолков свисали лампочки на электрических шнурах. Отсутствие окон и гнетущий сумрак делали помещение похожим на каземат.

Пространство мастерской было перегорожено ширмами, разделено стеллажами и драпировками для создания фона картин. Лампочка лишь слегка освещала центр комнаты, где стоял деревянный стол на массивных ножках, уставленный тарелками с едой и бутылками. Закуска подсохла, но хлеб не успел зачерстветь. Видимо, трапезничали тут недавно.

Южин кашлянул, как бы сообщая о своем присутствии. Звук словно растворился в воздухе, напитанном запахами красок, химикатов и пыли.

– Господин Марей! – громко позвал гость. – Вы здесь?

Может, хозяин еще спит после обильных возлияний? Судя по количеству опорожненных бутылок из-под виски и шампанского, в мастерской была веселая пирушка. После такого объема выпитого не мудрено вырубиться.

В зловещей тишине сыщик прошел в глубь второй комнаты и заметил между ширмами темную фигуру.

– Господин Марей…

Он замер, уставившись на художника. Тот смотрел в даль остекленевшими выкаченными глазами. Марей не стоял, как сначала подумал Южин, а висел на привязанной к деревянной балке веревке. Эта балка казалась ровесницей подвала и непонятно, для чего предназначалась. Марей крепил к ней тяжелые ткани, создавая складки и определенную фактуру. Под ногами трупа, которые чуть-чуть не доставали до пола, валялся измазанный красками табурет.

– Твою мать… – выругался Южин. – И этот тоже? Что за шиза их косит?

Он надел резиновые перчатки и тщательно обследовал место происшествия. Марей был мертв не меньше восьми часов. Тело остыло и задубело. Следов насилия и борьбы оперативник не обнаружил.

Художник, одетый в широкие велюровые штаны и темную рубаху, очевидно перед смертью работал, потому что его руки были в красках. На мольберте стоял недописанный холст с изображением обнаженной молодой женщины. Кисти остались грязными, палитра лежала на подставке, рядом – баночка с растворителем. Никакого предсмертного письма сыщик не обнаружил.

Выходит, прямо от мольберта Марей полез в петлю. Он не готовился к этому заранее, иначе вымыл бы руки и запер дверь изнутри. Впрочем, порой поведение самоубийц необъяснимо.

«Я что, первый, кто видит труп? – подумал Южин. – Надо вызывать бригаду криминалистов».

– Твою мать! – растерянно повторил он, доставая мобильник.

Позвонив коллегам, сыщик вышел из мастерской и проверил, нет ли вокруг камер наблюдения. На первом этаже соседнего дома располагалось отделение банка…