– Чем я их заражу? Я здорова, Надя!

– Нет! Не здорова! Карантин должен длиться хотя бы неделю!

– Перестань истерить! И не привечай Владимира! Нечего ему у нас пороги обивать! А ты, Вова, возвращайся к жене, пока на нас беду не накликал своей сентиментальностью! Вон из моего дома! Убирайся! И охранников своих неотесанных забирай! Нам в своем городе бояться нечего!

– Охрана останется! – процедил сквозь зубы Метелин. – Увидимся, Надя.

Сверкнул полным ярости взглядом и вышел, громко хлопнув дверью.

Я вздрогнула. Кинулась, было за ним следом, но Ярослава остановила.

– Не смей его возвращать, Надя!

– Он их отец! Какое ты имеешь право за меня решать, где ему быть?! – вконец разозлилась я.

– А ты присядь. Не кипятись. У тебя голова сейчас не работает, я понимаю! Ты не тем местом думаешь, когда он рядом! А я тебе расскажу кое-что. И после моего рассказа ты вряд ли захочешь иметь с ним что-то общее!

– Что ты мне можешь рассказать?! Чего я не знаю?!

Я покачала головой и принялась помогать дочкам снимать верхнюю одежду.

Освободившись от курточек и сапожек, девочки побежали в ванную комнату, мыть руки. У нас так было принято: пришел с улицы, вымой руки. Не приноси в дом инфекцию и грязь.

Тетка указала мне на диван в гостиной. Я сняла пальто и нехотя села на край дивана. Что такого она мне может рассказать?

– Твой Вова после того, как вас едва не убили, отправил тебя домой, а сам купил для вас двоих свободу в обмен на брак с дочерью одного очень известного в определенных кругах мецената. Его фамилия Горбушин. Свою юную жену Володя обещал беречь и опекать. Поэтому, Надя, любой шаг Метелина в твою сторону – это хождение по краю пропасти. Он сорвется, и тебя, и дочек за собой потянет.

– Ты-то откуда про это узнала?

– Проскуров проболтался. А ему кто-то из вышестоящих по большому секрету шепнул. И что решение Владимира не отдавать торговые центры – это прямой ход против тестя. Вряд ли тот спустит такое безобразие. Да только тесть его болен смертельно. Бьется в агонии, не давая спокойно вздохнуть своим наследникам – жене Метелина Полине и Никодиму, незаконнорожденному сыну. А после его смерти что будет, одному Богу известно!

Я хмуро уставилась на свои руки. Вот, значит, как все было. Не было у Владимира никакой любви с Полиной! Врали все СМИ, раздувая новости об их бракосочетании! Цена тогда двух, а теперь уже четырех жизней – его брак! Сережа Коломейцев своим неуемным рвением на пост губернатора подписал нам всем смертный приговор…

– Надя! Ну, не молчи! Скажи, как с Шерханом вечер прошел? Я завтра останусь дома, ты уж как-нибудь в ресторане сама. Устала я от больницы, да и от суеты ресторанной охота отдохнуть. Справитесь без меня?.. Постой, ты что же, и платье мое надела?! Надя! Для кого?! Для Метелина?! Как можно такое платье…

– Кажется, мне надо прилечь, – я поднялась с дивана и медленно пошла в сторону кухни, где резвились мои маленькие дочки, оставив без ответа ее вопросы.

…Всю ночь я не сомкнула глаз. Металась по кровати, как в бреду. С губ срывались глухие стоны – стоило мне задремать, и перед глазами всплывали давно отжившие свое образы: Сережа. Как его вытаскивали из выгоревшей дотла машины… Раненый в грудь Владимир, его холодеющие руки…

Я горела, стонала и мне казалось, что я схожу с ума… Не было отныне никого дороже Владимира и моих дочек. Но как нам выбраться и не сорваться в пропасть?!

Глава 17

– Витя, помоги переставить детские кресла в Надину машину, – выбравшись во двор, хмуро попросил старшего охранника Владимир.

Вместе они переставили сиденья. Владимир протянул ему ключи от немецкого автомобиля.

– Ключи Наде верни, когда будете замок на двери чинить.

– Конечно, верну, Владимир Георгиевич. И с дома глаз не спустим.

– Добро, спасибо.

Метелин взглянул на горящие светом окна дома, в котором остались Надя и дочки, и тяжело вздохнул. Нет, не стоит сейчас возвращаться. Права Ярослава. Каждое ее едкое слово попало по адресу.

Он сел за руль своего внедорожника и поехал в дом матери.

Мысли – тяжелые, нехорошие – одолевали его, не давая покоя.

Как много всего изменилось за последние дни! Оказывается, он любит Надю также сильно, как и раньше. Оказывается, он упустил самое важное событие в своей жизни – рождение дочерей! Не узнала о них и его матушка, которая провела последние годы в одиночестве. Да если бы не ее смерть, Владимир бы ничего и не узнал! А теперь все снова пылает. Огнем пылает… И как найти выход из сложившейся ситуации? Как быть, если в его паспорте стоит печать о браке с Полиной?!

«Им надо купить дом. Надя и девочки не могут жить рядом с распутной Ярославой! Чему учатся мои дочки с малых лет? Как расплачиваться с прокурором за беспроблемную работу ресторана?! Надя должна жить отдельно, и ее должны круглосуточно охранять!» – с досадой размышлял он.

Метелин вернулся в дом матери, и еще долго не находил себе места. Не помогал даже крепкий коньяк.

– К вам гость, Владимир Георгиевич! – громко постучал в гостиную один из сотрудников службы безопасности. – Говорит, у него к вам очень срочное дело!

Владимир отодвинул от себя коньяк. Взглянул на старинные часы на стене. Почти полночь.

– Что за гость? – хмуро поинтересовался он. – Впрочем, не важно, проводите его в гостиную.

Спустя несколько минут в гостиной появился статный мужчина. Владимир поморщился. Он знал этого человека. В слегка помятом с дороги пальто, с взъерошенными русыми волосами и уверенным взглядом бесцветных глаз перед ним стоял Никодим – незаконнорожденный сын мецената Горбушина и ближайший родственник Полины.

Никодим был человеком из той гвардии, которая ни перед чем не остановится. Младше Владимира всего на два года, он вырос на улицах, привык выживать в самых тяжелых условиях и не имел никакого образования. В нем не было ничего привлекательного: отталкивающая внешность, отсутствие стиля. Впрочем, это не мешало Никодиму уверенно идти по стопам слишком поздно признавшего его отца. Он перешагивал через людей и предавал своих подельников, и ничто не могло остановить его на пути к цели.

– Чем обязан визиту? – окинув гостя холодным взглядом, поинтересовался Владимир.

– Как приятно застать хозяина дома! И как же ароматно пахнет коньяк. М-м-м, – протянул Никодим. Перекинул через руку помятое пальто, подхватил из серванта хрустальный бокал на короткой ножке и устроился в