– К хозяину отведешь.

Он, конечно, знал, чей это был пес. Пелко наклонилсяпривязать верёвку к истрепанному ошейнику Мусти, сжав зубы: как поспорить! Неможет муж у мужа при всех увести раба, приговорив: у тебя плохо ему, пусть-ка уменя теперь поживет… Так и тут. И пока вел собаку, кипело в душе, норовяподступить к глазам, беспомощное зло. Чудо-лайка могла бы быть из этого Мусти,бесстрашная, ласковая, звонкая! Колокольчик лесной, весёлый добытчик,хозяину-охотнику друг и подмога!

Справный пес должен уметь защитить глупых телят иприсмотреть за двором, чтобы не испортил припасов озорной или проголодавшийсязверь, не утащил чужой злой человек. Но приучать его бешено кидаться к забору илаять, давясь ненавистью, на всякого идущего мимо калитки?.. И не посредибезлюдья лесного, а в городе, где охраняет мир сам князь-кунингас, где всеживущие друг друга знают в лицо? Зачем?..

Нынче воевода Ждан ехал охотиться в скудное осеннее поле, воблетающие леса. Может, обозлят в тростниках тёмно-бурого могучего вепря, а топоднимут и самого хозяина чащобы, грозного тура, неустрашимого, в свежих рубцахпосле осенних боев… Будет на столе в гриднице мясо, а молодым ребятам – опаснаямужская наука.

Корельский мальчишка отчего-то замешкался, все не вел подуздцы оседланного Вихоря, заставлял ждать. Ратша не стал посылать за ним отроков,нахмурился и сам пошёл поглядеть, в чем ещё у бездельника закавыка. Пора,видно, взашей прогонять его со двора, и пусть убирается обратно в свой лес.Покуда не завел ленивца слуги и сам возился с конем, ни разу не бывало, чтобыон, Ратша, позднее всех садился в седло!

Шел и думал о том, как привычно поставит ноги в железныестремена, как вынесет его конь за ворота и начнется скачка-полёт над холоднойземлею, над влажной желтой травой, как с гулом ударит сырой ветер в лицо… естьже радости у мужа, и не эта последняя! – когда вдруг почудился ему из-заугла елового сруба словно бы какой-то сдавленный вскрик.

Что за дело Ратше? Может, храбрый гридень обнялприглянувшуюся девчонку-чернавку и та пискнула со страху, не успев толкомрешить, что тут делать, как быть: то ли кричать уже во всё звонкое горло, то лисамой расцеловать бородатого удальца?..

Однако потом Ратша смекнул, что голос был не девчоночий. Изавернул за бревенчатый угол глянуть, что же стряслось.

Там, распластанный по стене конюшни, белый до зелени, стоялпарнишка-ижор. И его нож блестел на земле, отброшенный на несколько шаговпрочь. А перед Пелко стоял Хакон, и круглый кончик его меча упирался корелу всамое горло. Было видно, что охотник дал-таки отпор, покорился не сразу. Левыйрукав у гёта был располосован, как бритвой, от плеча до локтя. Может, поэтомуон и томил парня, не торопясь убивать. А меч у него вправду был хорошей старойработы и вдобавок отточен до удивительной остроты. Чуть коснулся живого – и вотуже распалась нежная белая кожа, выпустила наружу алую кровь, скатила подлинному лезвию дрожащую каплю. У Ратши глаз был намётанный: сразу понял, чтоХакон не в игрушки играл. Пошевелит рукой – и рванет из тонкой мальчишеской шеитугая клокочущая струя…

Авайр стоял рядом, смотрел. Так стоял, будто Хакон не одинтолько меч добыл из кургана, но и самого духа могильного наверх с собойприхватил – Авайра!

Корел первым заметил бесшумно подходившего Ратшу, но неиздал ни звука – не посмел. Лишь в глазах вспыхнула отчаянная надежда: неужто выручит,спасёт?..

– Убери меч, готландский гость, – сказал Ратшанегромко, с тем чтобы Хакон не дёрнул невзначай рукой, не убил зря. – Несвоего холопа казнишь. Не ты его сюда приводил, не ты уведешь.

Хакон и Авайр обернулись одновременно. Пелко хватило мгновения,чтобы метнуться из-под меча и схватить с земли свой нож. Вот теперь Хаконполучит его прямо в сердце за десять шагов, если надумает ещё раз подойти изамахнуться… Он ведь не знал, что Хакон мог остановить своим мечом не то чтонож – стрелу, пущенную в упор.

Но Хакону было не до него: неплохо же сделал этот Ратша,поспешив на выручку слуге! Ратша хмуро смотрел на меч, колебавшийся в двухпядях от его груди. Славный меч с рукоятью, выложенной серебром. Узор насеребре был наполовину стёрт жёсткой Хаконовой ладонью, а может, ещё той рукой,что рубилась этим мечом сто лет назад…

– Храбро ты защищаешь своего финна, – веселоулыбнулся Хакон. – Ты один во всем Альдейгьюборге не слышал про то, кактвоя невеста бегала к нему в конюшню повеселиться!

Эти слова ударили без промаха. Вот теперь Ратша сампотребует хольмганга, ибо подобного не спустит не то что викинг, но даже и раб.Будет названо место и день, и станет ясно, кому из них Один покровительствуетбольше!

И не ведал отчаянный Хакон, что словенский воин не можетжить оскорбленным. Словенин сумеет сдержать хмельную, угарную ярость. Он триждыдопросит себя, не сам ли виноват, – но чести своей на глумление не отдастни прилюдно, ни наедине! Ратша не торопясь расстегнул на груди серебрянуюпряжку, стянул с плеч и далеко отшвырнул теплый шерстяной плащ. Длинный клинокс гадючьим шипением пополз вон из ножен.

– Не на живот, гость готландский, – теперь уж насмерть…

Хакон расхохотался ему в лицо. И быстро шагнул в сторону,чтобы стена конюшни не помешала замаху.

Пелко и сам не помнил, как спасся оттуда за угол. Хотелосьему бежать прочь во все лопатки, но ноги не понесли. Зажал ладонью порезаннуюшею и кое-как проковылял в большой двор, где охотники с шутками и прибауткамиседлали коней и стоял на крыльце дружинного дома воевода Ждан с копьем в руках.Надо было бы Пелко крикнуть, поднять шум. Так и сделал бы, но тут едва неналетел на него бежавший куда-то Святобор.

– Что с тобой? – спросил он немедля.

Думал, наверное, пожалеть, решив – Ратша опять за что-нибудьнаказал.

– Ратша там… Хакона убивает, – не отнимая от горларуки, сипло выговорил корел.

Святобор переменился в лице и опрометью кинулся за конюшню,а Пелко прислонился к стене, озираясь будто спросонья. Он сумел не струсить,когда гёты подступили к нему вдвоем, а теперь растерялся: как быть? Убьет ХаконРатшу и примется опять за него. Убьет Хакона Ратша и сам тут же занесет над ниммеч – говори, щенок, к тебе Всеслава похаживала?.. Что же теперь? Самомупогибнуть – полдела, а вот сестренке нареченной беду в гости зазвал – с этимкак?..

Зато Ждан Твердятич приметил, оказывается, ошеломленногокорела и то, как, переговорив с ним о чем-то, сорвался бежать сын Святобор.

– Эй, малый! – позвал он. – Поди-ка сюда!

Святобор вывернулся из-за угла, когда Хакон и Ратша ужесравнили мечи и теперь шли друг на друга – убивать. Святобор понял это спервого взгляда. Поздно было кричать, поднимать переполох. Безоружный Святоборотчаянно бросился между ними.

– Ратша, остановись!