А в его сердце, сделавшееся из каменного хрустальным, алым и сияющим (наконец-то), воткнули каблук. Трещинами пошло не только сердце, но он весь.

Когда в комнату вошел Люк, оборачивающийся и удивляющийся тому, что Джулиана пролетела мимо него босая по снегу, Гранд продолжал стоять у стола со сжатыми кулаками и челюстями. Не мог их больше расслабить, подозревал, что вообще больше не сможет этого делать.

– Эй, старина… В чем дело? Что случилось?

– Ты был прав, – выдавил Гранд.

– В чем?

Люк встревожился моментально, уже видел раньше этот взгляд у друга тогда, когда совершила ошибку Сара. Тогда это выражение не уходило долго. Замкнутость, отрешенность, отвращение, ненависть – все под маской ледяного равнодушия.

– Ей… нужны были деньги.

– Не верю… Слышишь, не верю! Я видел ее глаза…

– С поганой овцы… хоть шерсти клок, так она сказала.

– После чего? Что сказал ей ты?

Коган даже положил руки на плечи, потряс, пытаясь достучаться.

– Шерсти. Клок.

Черные зрачки, как угли. И крошился фундамент.

– Ты не верь, она сгоряча, не подумав… Да мало ли…

Гранд снова ничего не чувствовал. Совсем. Как тогда, полгода назад.

– Она хотела денег…

– Да не хотела! Просто… что случилось с вашим разговором? С чего вообще?

«Ведь было же все нормально… Хорошо…»

А Гранд понял, что губы его запеклись и больше не разомкнутся.

⁂

(Break My Fucking Sky – I Promise You)

Джулиана

Вечер. Снова лето. Как будто другая жизнь, как будто вышел из кинозала и все не можешь забыть сцены, которые увидел утром, хотя давно надо учиться жить дальше.

Впервые молчала Люси.

– М-да…

Это все, что она произнесла, понимая, что после такого ядерного удара ловить нечего. Не упрекнула за него, знала, что такой у меня характер: если бьют меня, я бью в ответ. Бью наотмашь. Дурная черта, я не сумела от нее избавиться, да и от кого ждать защиты, если не от самой себя?

«М-да…» – и в этом неслышная фраза: «Надо же, как все обернулось. Кто бы думал…»

«М-да…» – очень жаль, что все пошло именно так.

«М-да…» – я не знаю, как тебе теперь помочь и что делать.

Она не могла мне сейчас помочь ничем. Как не сможет алкоголь, вечеринки или другие люди. То, что случилось, просто переживают, как умеют, как выходит, надеясь, что пик боли в тебе хотя бы не задержится.

«М-да…» – согласна, он мудак. И мои чувства к нему были настоящими.

– К Букинсу вместо меня пойдешь ты, – выдавила я, наконец.

Люси смотрела хмуро. Когда она сидела вот так, чуть ссутулившись, сложив руки на колени, то выглядела совсем некрасивой. Я любила ее любой.

– Ты же знаешь… с моей харизмой, точнее, ее отсутствием, и такой внешностью нам ничего не светит.

– А нам и так ничего не светит, ты еще не поняла?

«Я поняла».

Она не упрекнула. Не пыталась утешать зря, просто молчала, и мне было легче с ее молчанием, чем одной.

– Что ты будешь… теперь… делать?

– Работать, – просто ответила я.

Много работать.

(ANIVAR – Падает звезда)

Раньше я горела работой. Была увлечена каждым процессом, присутствовала на каждой презентации продуктов рекламного отдела, вчитывалась в резюме сотрудников, к любой мелочи подходила со стопроцентным вниманием.

Теперь от моей занятости остался лишь вид. Я все еще сидела в своем кабинете за столом, передо мной лежал договор на отгрузку, который нужно было подписать, а я видела не слова, а отдельные буквы. И еще скрепку, лежащую у подставки для канцелярии, желтый цвет ручки ножа для бумаг, узор прожилок под лаком собственной столешницы – я была здесь, и совершенно нет.

Гранд, наверное, с утроенным рвением тренирует новобранцев, ему есть о чем подумать помимо меня. Без вариантов, без шанса на возврат. Наверное, это неправда, наверное, что-то можно исправить или хотя бы попытаться, но в моем сознании апатия и ступор, а еще бесконечная усталая грусть. Ко мне заходили, выходили… Приходилось напрягаться, чтобы вникнуть в беседу, разобрать смысл вопросов. Конечно, мое присутствие давно уже не необходимо и больше номинально, но я любила свою работу… Люблю. Просто не могу пока, как импотент.

Скользнувшая в кабинет Люси имела на лице тень того сочувствующего выражения, которое убеждало меня – я никчемная размазня.

– Читаешь?

Она села в кресло для посетителей.

Я не стала ее обманывать.

– Пытаюсь. Присутствую здесь, как призрак.

Долгое молчание.

– Жу, не переживай. Ты же знаешь, все отделы прекрасно скоординированы. Ты самолично набрала не руководителей, а чистых бриллиантов, они прекрасно справляются.

– Дело ведь не в этом…

Она знала, что будни компании мне небезразличны, но безразличной вдруг стала к самой себе я. Это тяготило.

«Может, уехать? Купить билет далеко?»

«И с той же отстраненностью смотреть не на скрепки, а на камни чужих пыльных троп?» Не выход.

– Ты зашла, чтобы меня утешать?

Меня нервировало странное выражение светлых глаз подруги.

– Нет, я зашла сказать, что вчера была у Букинса. Если ты помнишь…

Чертов Букинс. Зря я приплела его к нашей перепалке. Не сделай я этого, сейчас бы, как заключенный, зачеркивала дни в календаре до встречи с Грандом, и внутри было бы другое – ожидание, трепетность, предвкушение, а не этот серый мрак.

Я молчала. Боялась услышать, что он там был – каждое упоминание, как ножом по свежей ране.

– Его там не было, – качнула головой Люси, – или я не видела. Ты не спросишь меня, как я сходила?

Я откинулась на спинку высокого директорского кресла, вздохнула.

– Как ты сходила?

– Так себе. Съела пару халявных бутербродов с непонятной фигней сверху, наверное, очень дорогой, выпила дармового шампанского. Ни с кем не говорила. Послушала вступительную речь, поаплодировала, после покрутилась чуть-чуть и слилась. Ты же знаешь, я теряюсь среди этих спесивых болванов в смокингах.

«Там должна была быть ты».

Должна была. Да.

– Ну прошло и прошло. Не грей голову.

Но Люси грела. И похоже, сильно – я пока не могла понять причину.

– Собственно, я поэтому и пришла. Сказать тебе, что есть новость, только не знаю, хорошая или плохая…