class="p1">Ночью наша первая смена вышла на позицию. В наше отсутствие Борис Малеев владел нашей башней, а сейчас нам рассказывал новости. Было достаточно спокойно, и рабочая команда почти без затруднений сработала переход через речку Конская. Журчал ручеек сейчас, и его «взяли» в три трубы большого диаметра. Однажды какая-то советская разведка обстреляла, но это был пустяк в сравнении с техническими затруднениями: пришлось дважды приготовлять полотно. Сначала сделали слишком крутой съезд и выезд – когда пустили пробный поезд, то он на выезде от рывка паровоза, когда надо вытащить поезд на нормальное полотно, – порвался, не выдержали фаркопы. Тут помог наш машинист Митя и нашим паровозом – он короткий! – повытаскивал оторвавшиеся вагоны назад; и затем вернул и ту часть поезда, что выскочила «вперед». Пришлось переделать все полотно на подъем в 30 градусов, тем оно и удлинилось. Работали и днем, и ночью. К нашему приходу все было готово: так что мы с первого раза благополучно выскочили «наверх», а мост оставался справа. Но такую «операцию» можно было проделать с товарными вагонами, прошел наш поезд, но с бронеплощадками бронепоездов нельзя было рисковать. Они были слишком тяжелы.

Раздел 7

А. Тришин346

Врангель в Крыму347

Впереди, навстречу автомобилям, медленно движется столб пыли. Идет партия пленных с котомками за плечами, с узелками в руках, в рубашках, пропитанных грязью. С удивлением они рассматривают Главнокомандующего Русской Армией. Генерал Врангель приказал остановить автомобиль и, подойдя к пленным, с незабываемой лаской, с особенным ударением спросил:

– За что вы воюете?! За что?!

И стало тихо. Угрюмо молчали запыленные люди. Опустили головы и не знали, что ответить.

– Не робейте, подходите ближе… Скажите мне вы, русские люди, за что вы воюете? – снова повторил вопрос генерал Врангель.

Опять жуткое безответное молчание.

– Вас гонят сражаться коммунисты, а ты коммунист? – обращается Главнокомандующий к молодому парню.

– Нет, – опустив голову, роняет пленный.

– Ты – крестьянин?

– Да…

– Так знайте, что мы идем за веру православную и за то, чтобы каждый крестьянин мог спокойно работать на своей земле, чтобы безбедно жил и работал каждый рабочий и чтобы каждый русский человек жил спокойно и счастливо.

Поднялись опущенные головы, блеснул огонек в глазах. Ожила группа пленных.

– Ты, коммунист, какой губернии?

– Я-то? Я – Курской!

– А где обмундирование получал? – задает вопрос генерал Кутепов.

– В Новороссийске.

– Не обижали у нас? – опять спрашивает генерал Врангель.

– Нет…

– Я знаю русский народ, и злобы у меня нет на вас… Идите отдохните, и пойдем вместе с нами освобождать русскую землю и бить коммунистов… Пойдем?!

– Пойдем! – решительно отвечает вся партия.

– Браво, браво! – закричал было и захлопал в ладоши один из пленных, а потом, сообразив, что он не на митинге, смутился и еще громче закричал: «Ура!»

– Идите с Богом. Вот они, коммунисты, вот… – странно волнуясь, говорит Главнокомандующий и долго, долго смотрит вслед уходящей партии запыленных людей. А солнце пылало на безоблачном небе, и где-то высоко в нем пел жаворонок.

Вечерами, когда особенно душно бывало в поезде, любил генерал Врангель, выйдя из своего вагона, посидеть наедине в тени маленького садика, окружавшего один из домиков в пригороде Мелитополя. Сидел один и не любил, чтобы ему мешали. Ждали его вызова. Это было в дни разгрома конницы Жлобы. Здесь он сидел и ждал первого вестника – аэроплана. Дождался, прилетел он и сбросил донесение о полном разгроме Жлобы, имевшего в своем распоряжении две конные дивизии в количестве 11 полков, отряд Блинова в составе 6 полков и две кавалерийские бригады 40-й дивизии с громадным количеством артиллерии и пулеметов. Любил это место генерал Врангель, и в тот вечер, когда особенно он был доволен успехом, пишущему эти строки выпала большая честь перелистать, вместе с Главнокомандующим, этапы борьбы, начиная с Царицына, за освобождение родной земли от ига коммунистической тирании. Вспоминали все мелочи и детали, маленькие местечки, деревни, где останавливались, беседовали с крестьянами, рабочими, и, может быть, ободренный последним огромным успехом, Главнокомандующий в заключение беседы обронил:

– Только бы до Москвы дойти, а там… там русский народ сам себе хозяин. Только бы до Москвы дойти…

Но Господь Бог судил иначе. В Константинополе, на берегах Босфора, в последний раз я беседовал с генералом Врангелем. В маленькой каютке на яхте «Лукулл» напомнил ему оброненную фразу. В ответ скорбно улыбнулся Главнокомандующий, встал, прошелся и после паузы ясно ответил:

– Да, сейчас нет у нас клочка родной земли, нет у нас государственной казны, но наши силы внутри нас, и я верю, что Господь Бог поддержит в нас эти силы, чтобы пережить и одолеть Русское Лихолетье.

И вот не стало генерала Врангеля. Умер Главнокомандующий Русской Армией. «Не осилили его сильные, так подрезала осень черная». Навсегда ушел большой человек, доблестный воин и достойный сын Великой России. Спи спокойно, славный, доблестный воин. Совершенного тобою подвига не забудет Русская Армия и Родина-Россия.

Возвратясь на родную землю, мы расскажем ей о совершенных тобою подвигах. Наши повести и рассказы услышит русский народ, и старик гусляр сложит сказание-былину о богатыре боярине Петре. Не забудем рассказать и старому Московскому Кремлю. Спи спокойно.

А. Валентинов348

Крымская эпопея349

В основу этой работы положен дневник очевидца. Запись событий начинается с 23 мая (ст. ст.), то есть со дня выхода армии генерала Врангеля из Крыма – с Перекопского перешейка – на простор Северной Таврии, и кончается первыми числами рокового ноября, когда штаб генерала Врангеля очутился в водах у Золотого Рога.

Место записи – полевая Ставка, иначе говоря – поезд генерала Врангеля, где в дни операций помещался обычно весь штаб Главнокомандующего.

Трагический период с 26 октября (ст. ст.) по 9 ноября записан находившимися при Ставке до последней минуты авторами, имена которых в соответственном месте обозначены.

Считаю своим долгом принести мою глубокую благодарность как им, так и тем лицам командного состава, кои любезно предоставили в мое распоряжение необходимые для работы документы и материалы.

Перед началом наступления (апрель – май)

21 марта 1920 года генерал Деникин, при обстоятельствах, доходивших до глубокого трагизма и всем достаточно известных, передал по прямому проводу из Феодосии о передаче им всей власти генералу Врангелю. Пожелав новому Главнокомандующему успеха в деле воссоздания родины, генерал Деникин в тот же день на английском миноносце покинул пределы России.

Ротмистр С., дежурный офицер при Главнокомандующем, стоявший весьма близко к генералу Деникину, любезно сообщил