Та, не в силах вымолвить ни слова, несколько раз энергичнокивнула головой.

— Вот видите, как вовремя вы подоспели! —продолжала распинаться Ира. — Вы тако-ой профессионал! Просто невероятно!Надо написать про вас в газету.

Ира схватила Женю за локоть и потащила за собой.

— Не волнуйтесь, капитан, я о ней позабочусь! —напоследок пообещала она.

— Невозможно поверить, что у вас одна и та жемать, — пробормотал милиционер в спину удалявшейся парочке.

— Ну ты, детка, даешь! — закатила глаза Ира, когдаим удалось скрыться с глаз блюстителя порядка. — Зачем-то села возле урны…И этот милиционер! Полный кретин! Хотя.., выглядишь ты, конечно, почти какбомж. На каком месте находятся глаза у твоего дяди? Впрочем, Ян тоже хорош.Когда мы его найдем, я устрою ему хорошую взбучку.

Только теперь Женя поняла, что Ира взвинчена сверх всякоймеры. Даже невооруженным глазом было видно, на сколь бледное лицо была наложенас утра дорогая косметика.

— Спасибо, что ты меня выручила, — сказала Женя,медленно приходя в себя. — Ты квартиру Кокина знаешь?

— Знаю.

Женя не стала рассказывать Ире про Карпенко, которыйпоявился как раз из-за того угла, куда они теперь свернули. Однако этот факт еестрашно беспокоил. Не нужно быть особо сообразительной, чтобы догадаться,откуда он шел. Может быть, Ян действительно тесно связан с Кокиным? У них общиедела и какие-то проблемы? И Карпенко в них тоже замешан по уши? Судя по всему,настроение у него после встречи с хозяином видеопроката было не ахти.

— Нам на третий этаж, — сказала Ира, нервнопостукивая ногой в ожидании лифта. — Ты будешь разговаривать или я?

— Я начну, а там посмотрим, — ответила Женя,отчаянно мечтая выглядеть так, как Скобкина, — эффектно и раскованно.

Лифт наконец добрался до первого этажа, медленно инеприветливо раздвинул двери.

— Надо было идти пешком, — заметила Ира, отчаяннокусая губы. — Этот лифт внушает мне определенные подозрения.

— Чего это ты так волнуешься? — спросила Женя,пытливо глядя на нее. — Уж перед твоим-то носом Кокин дверь не захлопнет!

Ира ничего не успела ответить, потому что в этот момент лифткак раз допыхтел до третьего этажа. Как только потенциальные гостьи Кокинашагнули на площадку, они сразу же увидели женщину средних лет, в шортах иобвисшей футболке, которая собиралась войти в интересующую их дверь.

— Простите, вы тоже сюда? — вежливо, но при этомслегка надменно спросила Ира, в упор разглядывая незнакомку.

— Да вот, — довольно весело ответила та, —вышла мусор вынести, а у Дрюни дверь открыта. Я соседка, Наталья меня зовут.

Дверь в квартиру действительно была приотворена.

— Я звоню, кричу, а никто не отзывается, — все также бодро добавила Наталья.

— Дрюня — это Кокин? — уточнила Ира.

— Ну а кто ж? Дрюня, Андрей то есть. Женя с Иройпереглянулись. Ира была такая бледная, как будто ее только что отштукатурили.

— Может быть, зайдем? — робко предложила Женя, ужеподозревая худшее.

— Конечно, зайдем! — с энтузиазмом подхватиласоседка Наталья. — Чур, я первая.

Она широко распахнула дверь в квартиру Кокина и как слонзатопала по коридору, громко выкрикивая:

— Дрюня, блин горелый, ты где?

Кокин обнаружился в большой комнате на ковре. Лежал он наспине, широко раскинув руки в стороны. На столе — аккуратно выведенная записка:«В моей смерти прошу никого не винить. Не смог рассчитаться с долгом чести».Рядом стоял пустой пузырек из-под таблеток с труднопроизносимым названием.

— Дрюня! — крикнула Наталья и кинулась проверять уКокина пульс.

На проверку ушло совсем немного времени.

— Умер! — возопила она и, не поднимаясь с колен,рухнула рядом с телом, закатив глаза. Это было так неожиданно, что Женя,никогда воочию не видевшая покойников, даже не успела испугаться.

— Нам надо бежать, — дрожащим голосом сказала онаи обернулась к Ире.

Та стояла, держась двумя руками за край стола. Цвет ее лицаизменился с белого на серый.

— Мне, кажется, немножко не по себе! —пробормотала она и, качнувшись влево, а потом вправо, повалилась на пол следомза Натальей.

Первым Жениным порывом было кинуться к ней, но в этот самыймомент в комнату ворвался здоровенный подвыпивший мужик в тренировочных штанахи красной боксерской майке. Морда у него была небритая и насупленная.

— Эй, Андрюха! — зычно закричал он, но, увидев трилежащих рядком тела, прервался на полуслове. Очередной крик застрял у него вгорле и отчетливо булькнул там несколько раз.

— Кокина убили, — тонким голосом сообщила Женясвое собственное экспертное заключение и пальцем показала на труп.

Мужик перестал булькать и длинно, с чувством выругался, несводя глаз с представшей перед ним картины. Потом не глядя нашарил на столетелефон и набрал «02».

«Боже мой! — в панике подумала Женя. — Сейчас сюданагрянут милиционеры и заметут нас. Потом позвонят дяде. Придется объясняться сним! Какой ужас!»

— Милиция? — завопил между тем мужик, услышав втрубке отклик. — Тут массовое убийство!

Он принялся путано объяснять, кто он такой и по какомуадресу находятся многочисленные тела убитых. Женя почувствовала внезапнуютошноту и поняла, что если наклонится, то ее тут же вывернет наизнанку.Оставшись стоять, она постучала своим массивным ботинком по ноге Скобкиной,надеясь, что Та как-нибудь сама придет в себя.

— Эй, ребенок, не трожь труп! — пригрозил мужик вмайке и добавил в трубку:

— Так я же говорю — тройное убийство! Три трупа!

В этот момент Наталья открыла глаза и, закряхтев, началаподниматься на ноги. Мужик от неожиданности отпрыгнул от стола, а телефонполетел на пол.

— Ах ты, мать твою так! — закричал он и, торопливоподняв аппарат, пояснил в трубку:

— Двойное, двойное убийство! Трупов только два! Одинтруп оказался живым. Вот он, встал, идет прямо на меня. Нет, я не пьян. Клянусьмамой!

Тем временем поднявшаяся на ноги Наталья, увидев бездыханнуюСкобкину, наклонилась и без всякого предупреждения влепила ей королевскуюзатрещину.

— Вставай, мать, — сказала она, — негожерядом с покойником валяться.

Повинуясь этому призыву, Ира слабо зашевелилась, открылаглаза. — полежала несколько секунд, глядя в потолок, потом перевела взглядна Женю и, охнув, встала на четвереньки, после чего проворно принялавертикальное положение. Мужик, который все еще разговаривал с милицией, сновагромко помянул мать, сопроводив сие выражение другими, более витиеватыми.