в труп, так что все, что оттуда вытащили, остается на свежем воздухе. Без внутреннего содержимого даже зашивать легче.

Разумеется, далеко не все мясо в моргах свежее. Мы знали, что нам придется идти на хитрости, чтобы отбить вкус и запах. Но поверьте, из того, что лежит на прилавках, наш товар будет далеко не самым непригодным к употреблению даже после всего, что мы с ним сделаем.

Ярослав залихватски хлопнул в ладоши и потер одну о другую, готовый к тяжкому физическому труду.

— Так, кто тут самый свежий?

— Не заметно по виду — принюхайся, — посоветовал санитар.

Санитара звали Сагир. Я все еще не мог поверить, как Ярослав умудрился его найти.

Сперва Ярослав хотел сделать так же, как прокатило в магазине: слиться с трудовой прослойкой населения и сделать дубликат ключей. Вариант отличный — с ним автоматически сокращался расход на взятку санитару — но, как всегда и бывает, когда бесполезный навык Ярослава мог оказать реальную помощь, он внезапно испарился. В первый же день своей слежки Ярослав попался местному сторожу, который исполнил одно из лучших изгнаний нечестивца на своем веку, применив не только авторитет своей формы и весомость слова, но и газету.

После этого Ярослав беспокоился не только о морге. Еще о том, чтоб никогда больше не попадать под удар изгоняющей Ярославов газеты.

К тому моменту, как Ярослава раскрыли, он даже нужную дверь не нашел.

Знакомых санитаров у Лаврентия не нашлось. Как он в принципе умудрялся заводить знакомства — загадка, но его полицейский из убойного отдела действительно оказался полицейским. И даже из убойного отдела.

— Как к вам обращаться? — уважительно спросил я у того при встрече.

— Желательно, никак. До тех пор, пока проблемы не появятся у вас, у меня, или у меня из-за вас. Хотя, тогда вы уже не сможете ни к кому обратиться.

Этот убойный служитель закона казался мне человеком довольно нервным и мнительным. Я не уверен, что знаю его настоящее имя. Он пришел к нам ночью и отказался заходить в дом, чтобы мы не разглядели его лицо. Показал только удостоверение, прикрывая имя пальцем, и никто не смог сверить фотографию с живой головой, поэтому все дружно поверили ему на слово. Вопросов он не задавал, контактов не оставил. Сказал — связь через Лаврентия.

Одним словом, после встречи с настоящим полицейским Ярослав остался доволен, как удав. Только вот самый главный паззл у нас по-прежнему отсутствовал, а именно — доступ в морг. Почему-то Ярослав ждал, что с этим разберусь я. В какой-то момент я устал от его ожиданий и предложил:

— Почему бы нам просто не прийти туда?

— Идея хорошая, только вот нас туда никто не пустит, — вздохнул Ярослав.

— Нет, почему же, — вмешался Лаврентий, — если найдете повод, может, и впустят.

Ярослав заинтересовался.

— Какой, к примеру?

— Ну, можете надеть белые халаты и притвориться практикантами, — неуверенно ответил Лаврентий.

Ярослав сразу же приуныл.

— Нет, это чревато газетой. К тому же, мы не знаем, как ведут себя практиканты.

И тут меня осенило.

— Звони своему другу-менту! — сказал я Лаврентию.

— Не называй его так! — вскинулся Ярослав, защищая приглянувшегося ему полисмена.

— Да, не называй его моим другом! — согласился Лаврентий. — Он мне не друг, мы с ним познакомились…

Я перебил его.

— Потом расскажешь! Звони и проси для нас полную ментовскую экипировку.

Ярослав вскочил.

— Екарный бабай! И как это мне в голову не пришло…

— А мы с тобой идем фотографироваться! И про удостоверения не забудь, — окликнул я Лаврентия. — Неважно, откуда они и насколько поддельные, нам не в отдел идти!

Уже на следующий день мы показывали криво вклеенные в краденые удостоверения фото своих физиономий. На брови Ярослава, как в жизни, так и на фото, еще не зажила царапина от столкновения с забором. Он получил ее, когда удирал от сторожа.

Патологоанатом оказался интересным кадром. До знакомства с ним я думал, что таких только пациентами в жёлтый дом берут, а не в медицинский. Хотя, не могу сказать, что его ненормальность бросалась в глаза. Вообще с ним все обстояло как-то странно: он то ли был слишком нормальным для нашей с Ярославом реальности, либо, наоборот, слишком ненормальным для своей.

Он смотрел на наши лица в двойном экземпляре — один физический, другой в удостоверении — очень скептически.

— Кто вас сюда направил? — спросил он с елейной, неестественной улыбкой. Очень участливо, как будто готов посочувствовать нам оттого, что нас к нему направили.

Я хлопал глазами, а Ярослав не потерял самообладания.

— Нам это тоже не нравится, но сами понимаете — такая работа. Чем быстрее разберемся, тем быстрее мы отсюда уйдем, — очень ответственно сказал он, изо всех сил стараясь быть похожим на полицейского.

Мы не знали, как ведут себя полицейские, поэтому на вахте просто попросили привести его — патологоанатома.

— Я все-таки Виссарионовичу позвоню, — медленно проговорил тот самый патологоанатом, теперь смотря скептически только на Ярослава. А потом добавил еще — опять участливо, с елейной улыбкой: — вы, ребята, никуда не уходите, я скоро. Сами понимаете — такая работа.

Как только он ушел, мы запаниковали в открытую. Вокруг не было ни души — только звонок, при нажатии на который из глубин больничного помещения выплывала строгая женщина в возрасте, и — где-то там, откуда звонят Виссарионовичу — тот патологоанатом, от доброжелательной улыбки которого у меня кровь в жилах леденела. К тому же, я не мог вспомнить, моргал ли он хоть раз, пока говорил с нами. Нам бы вряд ли помогла та строгая женщина в возрасте. Она бы скорее помогла патологоанатому, чем нам. Она не в нашем клане. Классовый враг.

А сам морг просто чудесен. Мало того, что вся территория местной больницы завалена черт-знает-чем, а на ее обширной парковой зоне находится куча развалин самого разного возраста — может, дореволюционные или вообще времен какого-нибудь Ивана Грозного — так еще и сам морг прям как из фильма ужасов. Похоже, тот коридор, в котором нас оставили ждать, пристроили позже помещения, в которое мы вошли, потому что для перехода из одного в другое требовалось спуститься на добрый ярус. Я пытался прикинуть, находимся ли мы под землей — так как в коридоре окон не предусмотрели, толком прикинуть я не смог. Но по ощущениям стояли мы тогда уже метра на четыре под грунтом, и под пятками у нас с Ярославом лежала не меньше, чем преисподняя.

Одним словом, в морге жутко до дрожи.

Но мы уже засветили свои лица, поэтому наша попытка