умеет сидеть без дела. Это мне всегда нравилось, потому что я не такой. Он, вроде как, моя противоположность — я минус, он плюс.

Вдруг Ярослав, трудолюбие которого я про себя нахваливал, бросился на колени под забор, и я от него отшатнулся. Он сделал это так резко, как будто кто-то его туда притянул. Как будто к нему привязали невидимый трос, другой конец которого крепился к гоночному болиду, и машина дала по газам сразу на сто километров в час с нуля. Ярослав упал под забор и начал рыть землю руками, как пес, отбрасывая комья земли в стороны. Мне пришлось отойти еще дальше, чтобы не испачкаться.

По началу от шока я не мог вымолвить ни слова, просто смотрел. Но опомнившись я зашипел:

— Ты идиот?

Ярослав остановился, тяжело дыша. Затем повернулся ко мне и совершенно серьезно ответил:

— Да.

В общем, на ту сторону мы перелезли. Я перелез чуть почище, чем Ярослав. Ярослав превратился в мертвеца, который самостоятельно откопался из могилы и пришел жаловаться руководству морга на неподобающее обращение с клиентами этого заведения.

И вот мы под дверью, на пороге неизвестности. Возможно, патологоанатом и загадочный, авторитетный Виссарионович, которому он хотел позвонить, устроили нам засаду. А может, нам просто никто не откроет — это еще не самый худший вариант. Ярослав рыл долго, время давно просрочено. Но мы надеялись, что у нашего санитара полная ночная смена.

Почему-то он не удивился нашему виду, когда открыл дверь, а я наконец смог разглядеть его лицо. Лицо было круглым и блестело даже в полумраке.

Мы оба выдохнули с облегчением.

От выдоха Ярослав закашлялся. Наверно, подавился землей.

Мы втроем стояли в холодильнике морга, молча. И каждый, по-видимому, считал, что от него больше ничего не требуется.

Наконец Ярослав спросил у санитара:

— Ты хочешь, чтобы мы сами оттуда то, что надо, вытаскивали?

— А вы хотите, чтобы я это сделал?

Ярослав посмотрел на меня. На моем лице, я уверен, нашлись все оттенки ужаса и отвращения.

— Да это ж просто бесхозное мясо, которое закопают в землю! — улыбнулся мне Ярослав, надеясь успокоить меня и склонить к разделке того мяса, о котором говорил. Особенной интонации его заявлению прибавило то, что сам он едва выкопался.

— Твою мать! — запищал я в ответ.

— Я уже подумываю познакомить тебя со своей мамой, — проворчал Ярослав.

— Фотографию сначала покажи.

Как минимум пропажу органов, идущих на выброс, точно никто заметить не мог. Конечно, поставки не тоннами, но это мясо достанется нам почти бесплатно — чем не золотая жила для бизнеса?

Конечно, все обстояло очень заманчиво, но меня бросало в дрожь от одного взгляда на эти штуки, хоть я изо всех сил пытался уговорить себя к ним прикоснуться.

Я судорожно замотал головой.

Ярослав вздохнул и посмотрел на санитара.

— Давай я еще две штуки накину, а ты мне поможешь?

Он с ухмылкой замотал головой.

Если честно, смотреть на то, как Ярослав самостоятельно исполняет свою мечту, было приятно.

Мы с санитаром стояли в сторонке и я его слушал. Оказалось, Сагир живёт в сказке, где народ хороший, а все, кто им правят — плохие. И если всех плохих перевешать, то все хорошие наконец добьются справедливости, будут радоваться жизни и жизнь у них станет хорошая.

— Эти ублюдки из нас все соки сосут, а мы терпим, — говорил он.

Тогда я понял, что в политическом смысле я атеист. Мне казалось, что соков в нас попросту нет.

Разговор прервало появление девочки лет пятнадцати. Покрасневший Ярослав с растрепанными волосами как раз уронил чью-то печень и пытался поднять её, а печень все выскальзывала из его рук — и в этот момент дверь в помещение открылась. Ярослав, наконец-то схватив егозливый орган, от испуга снова выронил его.

Девочка, не обращая на Ярослава никакого внимания, подошла к санитару. Сагир на нее с подозрением сощурился:

— Чего тебе?

— Сотку дай.

— На что? Сигареты?

— Сейчас сигареты за сотку не купишь.

Сагир полез в карман, а девочка посмотрела на меня. Я напрягся. Она улыбнулась.

Сагир уже протянул ей деньги, а она все смотрела на меня. Потом я отвернулся и уже не знал, сколько еще она на меня пялилась. Повернулся только когда за ней закрылась дверь.

— Как она вообще сюда прошла? — спросил я у Сагира.

— У неё ключи есть, — неодобрительно покачал головой санитар. — Кадира это, сестра моя.

— Вы похожи, — ответил я, осознав, что они действительно похожи.

— А тебя как звать? — вдруг встрял Ярослав.

Сагир ему кивнул.

— Сагир.

— Яра, — представился довольный Ярослав, и протянул пятерню для рукопожатия. Так и не понял, почему Сагир не стал жать ему руку.

Домой мы шли под утро, почти как тогда, с вокзала. Ярослав шел в земле, крови и дерьме из холодных кишок трупов. И опять, почти как в первый раз, еле переставлял ноги. Он еще и порвал чей-то желчный пузырь, содержимое которого вылилось и на него, и на мясо, которое мы волокли к Лаврентию. Я успел ополоснуться в душе для персонала, куда меня любезно проводил Сагир, и был не настолько грязным. К тому же, кровь, дерьмо и желчь на меня даже не попали.

Лаврентий еще спал, пока мы сидели на кухне с несколькими пакетами мяса.

— Как мы все это приготовим? — спросил я.

— Перемелем все в фарш — и готово! — отмахнулся Ярослав. Он все еще не помылся и вонял, как яма с жертвами групповой казни.

Настроение у меня паршивило, поэтому я съязвил:

— Не знаю, чем наши пирожки будут отличаться от того, что уже продают.

Ярослав вздохнул и снисходительно посмотрел на меня.

— У нас будет бренд.

Сказать по правде, никаким брендом от нас еще и не пахло. Пахла только всякая напечатанная дрянь, которую притащил Лаврентий. В той куче зловонной бумаги располагалось что угодно — рекламные вывески, календари, наклейки для готовой продукции, листовки. Даже визитки. Наверное, для того, чтобы оставлять их потенциальным партнерам.

В общем, размах печатной продукции оказался таков, что я сомневался, сможем ли мы удовлетворить предположительный интерес толпы к нашим плюшкам. Мяса мы взяли немного.

Когда я поделился этим с Ярославом, он снова вздохнул и снисходительно посмотрел на меня.

— Нам не нужно ничего удовлетворять. Пока что. Нам просто нужно создать бренд и раздуть интерес к нему! Если мы просто придем куда-то и попросим купить у нас партию этих пирожков, никто на нас и не посмотрит. Но если мы придем от лица компании, рекламу которой хозяин лавки видит на каждом