возвращались домой в одиннадцать вечера. Таким образом, я проводил в больнице очень много времени и каждый час забегал в палату к этой пациентке, чтобы помассировать ей глаза.

Но, конечно, у меня хватало и других пациентов, которым требовалось лечение. Так что ко второму дню я был полностью вымотан. Каждый час я делал массаж и проверял, улучшилось ли глазное давление и зрение. Я провел без сна сорок восемь часов подряд. Я понимал, что долго так продолжаться не может. Да, массаж помогал, но я не мог делать его бесконечно. И все же мы знали: если прекратим массаж и не предпримем ничего другого, женщина ослепнет. Безвозвратно. Если она потеряет зрение, его уже не вернуть.

Вот тогда-то я и подумал о нитроглицерине. Его кладут под язык при боли в сердце из-за сужения коронарных артерий, потому что нитроглицерин расширяет кровеносные сосуды. Его не назначают при артериите, но я уже совершенно отчаялся. У пациентки не было болей в груди, но мы подумали, что, возможно, этот способ поможет расслабить кровеносные сосуды в глазу и кровь будет проходить в достаточном количестве. К тому времени зрение пациентки ухудшилось до такой степени, что она едва различала свет обоими глазами.

Она была на грани полной слепоты, поэтому я положил ей под язык нитроглицерин, а потом достал офтальмоскоп и принялся наблюдать. Я достаточно четко видел, что происходит. Кровь, которая двигалась крайне медленно, то останавливаясь, то снова продолжая течь, вдруг начала двигаться быстрее. Кровь в глазах женщины текла почти нормально! Где-то через полчаса зрение улучшилось примерно до 20/40.

После этого мы наклеили на руку пациентки нитроглицериновый пластырь, чтобы лекарство постепенно всасывалось через кожу. Это тоже сработало. Массаж больше не требовался. Кровь продолжала течь, зрение восстановилось и с тех пор не падало.

Сорок восемь часов спустя женщина все еще чувствовала себя хорошо. Семьдесят два часа спустя она все еще чувствовала себя хорошо. И ей не стало хуже в дальнейшем. Мы ничего не скрывали от пациентки, когда предлагали различные процедуры: объясняли, что происходит, что мы пытаемся сделать и что пытаемся предотвратить. Она понимала, что ставки высоки. Когда мы смогли уверенно сказать, что она не ослепнет, она, конечно, была очень благодарна.

Я тогда совершенно вымотался. И все же был один момент – тот драматический момент, когда от отчаяния мы попробовали что-то новое и это действительно сработало: позволило сохранить зрение женщине, которая почти ослепла. Это одно из самых замечательных впечатлений за все время моей работы, и, разумеется, оно во многом изменило меня, потому что я пережил его в начале карьеры. Тогда я понял, что значит быть врачом. Я осознал, что моя профессия позволяет влиять на жизнь и здоровье других людей. Такие случаи не забываются. Я никогда не забуду эту женщину и то влияние, которое этот момент оказал на нас обоих.

21

«Что с тобой случилось?» Фелис Лэкман

Любая операция – это риск. Изредка даже те операции, которые мы привыкли называть рутинными или малыми, могут случайно повлечь за собой ужасающие последствия. Каждый хирург старается устранить или по крайней мере свести к минимуму предоперационные условия, которые чреваты осложнениями.

Фелис Лэкман работает онкогинекологом в больнице Маркем-Соуфвилл (Markham Stouffville), к северу от Торонто. Ее разговор с пациенткой о риске изменил жизнь этой пациентки.

Я работаю с женщинами, страдающими гинекологическим раком. Около пяти лет назад ко мне обратилась пятидесятилетняя пациентка, у которой обнаружили рак эндометрия (слизистой оболочки матки). Это одно из самых распространенных, но, к счастью, и наиболее легко излечимых онкогинекологических заболеваний.

Рак эндометрия чаще встречается у пациенток с избыточным весом, и я не удивляюсь, если у появившейся в моем кабинете женщины с таким диагнозом обнаруживаются несколько лишних килограммов. Но женщина, стоявшая передо мной в тот день, весила почти сто восемьдесят килограммов – у нее было морбидное ожирение. Она носила старушечий домашний халат, потому что никакая другая одежда на нее не налезала. Вот насколько большой она была.

Без сомнения, ей требовалась операция. Нужно было удалить матку – сделать гистерэктомию. До меня женщина побывала у нескольких других врачей, но никто не брался за операцию, потому что она была огромной, а это означало, что вероятность хирургических осложнений очень высока.

Из-за веса пациентку ждало множество проблем, первая из которых – риск анестезии. Будет трудно найти вены, чтобы ввести препарат внутривенно, трудно определить правильную дозу, трудно убедиться, что кислорода достаточно, и трудно установить дыхательную трубку. Кроме того, операция окажется технически сложнее, чем обычно, ведь придется преодолеть все эти слои жира, что увеличит вероятность кровотечения и создаст очень высокий риск инфицирования.

Лишние килограммы – фактор риска тромбэмболии легочной артерии, то есть возникновения кровяного сгустка между сердцем и легкими.

Такой избыточный вес замедлит выздоровление и снизит подвижность. По сравнению с теми, кто не страдает ожирением, у этой женщины риск умереть был гораздо выше.

Так что я села рядом с ней и сказала:

– Послушайте, вам необходима операция. Надо удалить вашу матку, потому что у вас рак, и я собираюсь провести эту операцию. Все уже распланировано. Но вы должны кое-что сделать перед ней.

– Что я должна сделать? – спросила она.

– Вам нужно сбросить хотя бы десять килограммов.

Конечно, на фоне общей картины эти десять кило не играли особой роли. Всего лишь стартовая точка. Но они должны были заставить ее взглянуть на себя в зеркало и изменить образ жизни. Безусловно, я не могла сказать, что не стану оперировать, пока она не сбросит полсотни килограммов, поскольку последнее было маловероятно. И я сказала:

– Вам нужно сбросить десять кило. Начните худеть. Не из-за рака. Вы должны похудеть ради общего состояния здоровья.

Ее глаза расширились, и она спросила:

– Как мне это сделать?

– Для начала встаньте с дивана и перестаньте есть так много.

Не думаю, что это сильно ее впечатлило: наверняка я была не первым человеком, который сказал, что она должна похудеть. Но, возможно, все остальные говорили, что она должна сбросить много веса, а я дала ей цель, которой она могла бы достичь. Кроме того, даже если бы она могла значительно похудеть, это заняло бы некоторое время – до операции она бы попросту не успела. А если бы я отложила операцию на год, жизнь этой женщины оказалась бы под угрозой.

С хирургической точки зрения проблема рака эндометрия состоит в том,