Тем не менее для доказательства второй гипотезы, воздействия охотников на фауну, недостаточно установить относительное совпадение времени прихода человека на континент и исчезновения вида. Надо еще подтвердить, что люди действительно охотились на конкретное животное, то есть во времени должны совпасть несколько событий сразу. Если животные вымерли еще до появления человека на континенте, говорить просто не о чем. В противном же случае вероятность вины человека возрастает, но не является доказанной.

Размножение животных крупных размеров идет, как правило, не очень быстро, и охота даже умеренной интенсивности может сказаться на их поголовье. В качестве примера можно привести крупного австралийского страуса Genyornis newtoni, весившего в зрелом возрасте более 200 кг и неспособного летать. В 2015 году археологи нашли известковые следы скорлупы от его яиц в более чем 200 раскопах возрастом от 54 до 43 тысяч лет. Для консервации этих следов требовалась очень высокая температура, и авторы исследований вынуждены были согласиться с тем, что страусы не могли стать просто жертвой степных пожаров. Скорее всего, именно использование яиц в пищу человеком (возможно, и охота на взрослых особей) стало причиной их исчезновения. Люди ели также яйца эму, птицы-бегуна, однако этот более малочисленный вид не исчез.

В эту же эпоху угасли и гигантские кенгуру, весившие не менее полтонны, гигантские вомбаты (сумчатые барсуки в две тонны весом) и семиметровые вараны (похожие на современного комодского дракона, но в три раза больше). Все эти виды, возможно, не были непосредственно уничтожены новыми обитателями Австралии, однако совпадения наблюдаются весьма тревожащие.

То же самое происходило и на многочисленных островах, например в Новой Зеландии и на Мадагаскаре, с гигантскими слоновыми птицами, Dinornisn Aepyornis.

В Северной Америке вымерли мастодонты, в Южной Америке — глиптодонты и мегатерии. Эти броненосцы и ленивцы уже и без человека с его аппетитами были ослаблены изменениями климата…

Животные — обитатели вновь покоряемых далеких континентов никогда не вступали в контакт с человеком. Но даже если не все они вели себя подобно обитателям южных морей, позволявшим спокойно приближаться и убивать себя, все они не были готовы к изощренным технологиям охоты нового хищника. В Африке и Евразии потери фауны были меньше — там многие виды смогли приспособиться к изменениям климата и пережить их без существенных потерь (но это касается только мегафауны, современный человек снова отметился массовыми убийствами бизонов в Северной Америке, китов и носорогов).

В целом ряде регионов, таких как Ближний Восток, мезолит стал скорее переходным периодом. Примерно 10 тысяч лет назад люди, поселившиеся там, постепенно стали оседлыми, начали строить первые глинобитные хижины. Они уже не просто сажали растения — этим они занимались давно, — но ввели сельское хозяйство в обиход, сделали его систематическим занятием. Они сеяли горох, чечевицу, пшеницу или рожь; изготавливали сельскохозяйственные орудия труда, например, у них появился серп с деревянной ручкой и острым кремниевым лезвием; отбирали и совершенствовали технологии сева или сбора урожая. Охота продолжала оставаться важным занятием, однако уже появилось скотоводство — человек приручил тура и кабана, одомашнивание постепенно превратило их в коров и свиней.

Археологи обнаружили бесчисленные следы этой деятельности в Средиземноморье (Израиль, Ливан, часть современной Турции) и в долинах Тигра и Евфрата (Сирия и Ирак). География и природное богатство этого региона определили его название — «плодородный треугольник». В остальных частях света (см. рисунок выше) люди пережили такой же переходный период позднее, сажая другие сельскохозяйственные культуры — картофель, рис и сорго, и приручая других животных — индюков, лам и верблюдов.

Этот новый образ жизни столь заметно отличался от прежнего, что переходный период между ними получил название «неолитической революции». Хотя она и растянулась на несколько тысячелетий, но ознаменовала превращение древних кочевников, охотников-собирателей, в оседлых сеятелей-пахарей, деревенских жителей, и оказала ранее невиданное воздействие как на самого человека, так и на окружающую его природу.

В эпоху неолита люди продолжали делать кремниевые орудия. Они изготавливали в большом количестве микролиты, небольшие лезвия, которые использовались для производства серпов и ножей. По-прежнему в ходу были каменные топоры, которые тем не менее стали более аккуратными и отполированными (неолит раньше называли «эпохой гладких каменных топоров»). Позднее в обиход вошли парадные топоры из жадеита, зеленого минерала, месторождения которого были открыты в Альпах; топорами обменивались по всей Европе, от Сицилии до Ирландии.

Лепить из глины и обжигать изделия для придания им твердости люди научились давно, но став оседлыми, они применили эти навыки для производства посуды и емкостей, пригодных для хранения зерна. Создание запасов зерновых способствовало снижению риска голода из-за неурожая диких растений, однако потребление зерна имело свои последствия.

Собранное зерно нужно было перемалывать в муку, и этим ремеслом пришлось заняться женщинам. Они растирали зерна на каменном жернове с помощью каменного же пестика, стоя на коленях часами. Женские скелеты этого периода несут на себе следы тяжкого труда — их позвоночник и большие пальцы сильно изуродованы. Структура костей свидетельствует о том, что мускулы рук у них напоминали мышцы современных чемпионок по гребле, а позвоночник искривлялся под действием тяжестей, переносимых на голове.

Население деревень постепенно росло. Люди все меньше перемещались, и отходы их жизнедеятельности регулярно загрязняли источники питьевой воды. Закономерно появились инфекционные заболевания, такие как холера или тиф. Теснота, совместное проживание с животными способствовали переносу паразитов и бактерий.

Мухи и мыши приспособились к новой среде, весьма благоприятной для их размножения. Крысы, к большой своей радости обнаружившие зерновые запасы, не преминули ими воспользоваться и внесли свой вклад в распространение паразитов и болезней.

От нового образа жизни пострадали и зубы неолитического человека. Содержащийся в зерне крахмал начинает превращаться в сахар прямо во рту под воздействием содержащегося в слюне фермента амилазы. А сахар стал причиной роста кариеса, которым поражены зубы скелетов этого времени.

На фоне миллионов лет истории гомининов или сотен тысяч лет истории вида Homo sapiens несколько тысячелетий неолита кажутся слишком коротким периодом, чтобы сыграть заметную роль в эволюции человека. Тем не менее в течение этого короткого периода произошли столь существенные изменения образа жизни, что они оказали заметное влияние на естественный отбор.