Наука и промышленность, тем временем, усиленно продвигают медицинский аспект понятия расы. Действительно, современные техники секвенирования ДНК позволяют развивать новые направления медицины, базирующиеся на индивидуальном подходе к пациенту на основе его генома и учитывающие возможную чувствительность конкретного организма к различным патологиям и разным формам терапии. Таковы цели проектов «юо тысяч геномов», развернутых в Великобритании и Китае; они предполагают создание гигантских банков генетических данных. Лаборатории, специализирующиеся на секвенировании ДНК, отвечают за создание генных карт, фиксирующих мутации, несущие в себе потенциальную опасность для человека.

Некоторые народности действительно больше подвержены определенным заболеваниям: например, евреи ашкенази имеют мутации в генах BRCA-1 и BRCA-2, которые повышают риск возникновения рака груди у женщин. Некоторые народности, проживающие к югу от Сахары, несут в своих генах мутацию, ответственную за возникновение серповидно-клеточной анемии (но в то же время эта мутация защищает своих носителей от малярии). Лаборатории предлагают потребителям так называемые «этнические тесты», якобы позволяющие клиентам выяснить географическое происхождение их предков. Фармацевтическая промышленность разрабатывает медикаменты, якобы предназначенные для людей конкретных национальностей, как, например, препарат BiDil, который в 2005 году был раскритикован ввиду слабой изученности последствий его применения и серьезных рисков получения нежелательных побочных эффектов.

Даже в случае доказанной предрасположенности той или иной народности к тому или иному заболеванию это не означает, что болезнь предопределена нашими генами. Существует множество иных, не менее важных факторов, таких как, к примеру, социальное происхождение или культурные предпочтения пациентов. Для медиков биография и семья пациента значат гораздо больше, чем его «раса», тем более что это давно уже скорее культурная концепция, чем биологическая реальность. Так, в Европе или США ребенок, родившийся у пары, в которой один родитель имеет европейское происхождение, а второй — африканское, будет в культурном отношении восприниматься как «черный», несмотря на то что это может вообще никак не проявляться биологически. Еще одно применение генетики в медицине — учет эволюционной истории в исследовании болезней. На наших глазах формируется эволюционная медицина, одной из задач которой стало выяснение того, как естественный отбор в эпоху палеолита мог повлиять на геном современного человека, питание и образ жизни которого очень сильно изменились по сравнению с предками.

История нашего вида сопровождалась серьезными анатомическими и физическими изменениями, поэтому сегодня ученые задумаются о том, что произойдет с человеком в будущем — ведь эволюция не останавливается ни на секунду. Сразу представляются два логичных направления эволюции: продолжение изменений, что уже происходили с человеком в прошлом, и адаптация к современному окружению, новым условиям существования. Некоторые футурологи видят человека будущего с хилым тельцем и огромной головой, с длинными тонкими пальцами-щупальцами (для микроклавиатур) и глазами, приспособленными для того, чтобы непрерывно пялиться в экран.

Подобные представления свидетельствуют о плохом знании эволюционных механизмов (см. «Эволюция человека: Дарвин против Ламарка»), Даже если бы нам и были нужны более длинные, сильные и ловкие пальцы, нет никаких гарантий, что мы их получим, до тех пор, пока в дело не вступит естественный отбор, который обеспечит выживание и воспроизведение тех людей, которые уже обладают такими щупальцами просто случайно (и если обладание ими уже закреплено генетически). Пока все необходимые условия для естественного отбора не соблюдены, мы обречены работать теми пальцами, что у нас есть, и они еще долго сохранят свою форму и длину.

В том, что касается размеров головы, эволюция ограничена нашей анатомией. Можно вообразить, что персонажи с огромной головой (и соответствующим огромным и умным мозгом) могли бы получить преимущество в жизни и дать потомство. Однако в таком случае роды стали бы невыносимым испытанием или детям пришлось рождаться недоношенными — а это увеличило бы риск их смерти в младенчестве. Если размеры таза при росте головы не изменятся, под вопросом окажется и наше хождение на двух ногах.

Другое вероятное направление эволюции, менее заметное, но часто упоминаемое — зубы мудрости. Наши третьи моляры (коренные зубы), вырастающие позже других и часто причиняющие боль, становятся проблемой дантистов. Некоторые люди (примерно 20 % жителей планеты) лишены этих зубов, полностью или частично. У наших предков уменьшение челюстей стало причиной неправильного роста зубов мудрости, кариеса, опухолей и даже разрушения соседних зубов и лицевых костей. В эпоху палеолита подобные дефекты становились причиной смерти. Таким образом, зубы мудрости стали объектом негативного отбора. В наше время этот отбор практически прекратился, по крайней мере, в развитых странах. А без возможности запуска механизма естественного отбора эволюция угасает, даже если негативные мутации накапливаются.

Тем не менее нет никаких оснований думать, что мы достигли конечной вершины нашей эволюции и больше не изменимся. Население земного шара составляет 7 миллиардов человек, и наше разнообразие стало куда как шире, чем в эпоху палеолита. При этом мутации накапливаются в нашем геноме, а естественный отбор действует значительно менее жестко, чем в доисторические времена. Детская смертность снизилась существенно, медикаменты помогают нам победить опасные инфекции, медицина позволяет иметь детей парам, которые без искусственного оплодотворения остались бы бесплодными. Каковы перспективы эволюции в подобных обстоятельствах?

Некоторые качества все еще подвержены естественному отбору. В случае возникновения эпидемии, вызванной бактерией или вирусом, оказывается, что некоторые люди имеют естественный иммунитет, а другие умирают. Отбор действует в подобной ситуации самым жестоким образом, удаляя из сообщества более слабых. После эпидемии процент людей, обладающих устойчивым иммунитетом, возрастает натуральным образом. И все население, таким образом, в среднем становится более защищенным от инфекции.

Именно это происходит сегодня с ВИЧ-инфекцией, вызванной вирусом, ответственным за заболевание СПИДом. В атаке вируса на лимфоциты играет важную роль ген CCR5. Мутировавший вариант этого гена, CCR5-Δ3.2, блокирует действие вируса. В Европе и Западной Азии этой мутацией обладают 10 % населения. Генетики полагают, что это стало результатом более раннего естественного отбора, поскольку эта мутация обеспечивает также защиту от других серьезных инфекций, возможно оспы. В Африке подобная мутация встречается заметно реже, но в настоящее время активно распространяется среди народностей, наиболее затронутых новой смертельной напастью.

И еще пример — возможно, сегодня в мире существуют люди, которые менее других чувствительны к синтетическим веществам, вызывающим рост бесплодия в развитых странах (например, разрушающим эндокринную систему). Устойчивость к этим веществам может стать результатом позитивного отбора, делающего людей более плодовитыми. Однако для достижения видимых результатов необходимо достаточно длительное воздействие, поэтому, конечно, хотелось бы, чтобы мы не подвергались подобным экспериментам.