явно что-то произошло. Она растерянно оглянулась и увидела, что ее спутницы снова дрожат от страха. Не отставала от них и хозяйка болот. Старушка сползла под лестницу и с ужасом вглядывалась в небо.

Женька прислушалась. Странный шум, похожий на взмахи огромных крыльев, пронизал тишину. Девочка подняла голову и присвистнула теперь уже от восторга. Из-за деревьев, закрыв собой половину неба, плавно спускался величественный огромный орел. Ну или не орел, но очень похожая на него птица. Приземлившись на кочку рядом с Ганкой, пернатая гостья сложила крылья и щелкнула зубастым клювом. Служанка перестала подавать признаки жизни и практически сровнялась с землей. Женька сжала кулаки. И эти люди собрались свергать княгиню Синегру! Нет, понятно, что орел не голубь, но падать в обморок от его появления… Женькин взгляд переместился на пернатую гостью. Губы невольно расползлись в глупую улыбку. Птица оказалась почти одного с ней роста. В последних лучах солнца серо-коричневое оперение переливалось стальным блеском. Сияние перекатывалось по спине, струилось по крыльям. А главное, над круглыми черными глазами полыхали едва заметные алые пушинки, создавая загадочную ажурную рябь.

– Вот это красавица! – восторженно прошептала Женька, шаг за шагом приближаясь к гостье. – Перышки – класс! А вот этот чудный алый сполох над глазами… Это ваш натуральный цвет?

Птица удивленно вытаращилась на Женьку, потом скосила глаза, пытаясь увидеть «сполох», но, кажется, не смогла. Тогда она подняла когтистую лапу и вручную (или вножную) опустила веко. В луче солнца кончики пушинок вспыхнули красноватым сиянием. Игриво распушив оперение над веком, птица сделала пару шагов в сторону, взлетела и опустилась на валун рядом с избушкой.

Из-под лестницы тут же вытянулась дрожащая рука и поставила перед ней тарелку с пирожками.

Незваная гостья расстроенно вздохнула, бросив косой взгляд на то, что пять минут назад было Ганкой. Кажется, обед из местной жительницы ее привлекал больше, чем пирожки. Но, наверное, «птице со сполохами», которой так восхищались пришлые люди, стало неудобно есть своих поклонников. Она еще раз вздохнула, склевала пирожки, тяжело взмахнула крыльями и скрылась между ветвями.

Следующие пять минут показались Женьке вечностью. Столбик, в который превратилась Исильга, начал медленно восстанавливать свой обычный человеческий облик. Губы принцессы наливались цветом, а в глазах появился привычный блеск. Да и Ганка тоже приходила в себя. Видок у нее до сих пор был немного блеклый, но все-таки не такой грязно-серый, как минуту назад. Все еще дрожа и икая, она попыталась подняться на ноги. Потертые лапти расползались. Мокрая земля скрипуче чавкала, а когда Ганка пыталась вытащить ногу, протяжно вздыхала. Не болото, а симфонический оркестр!

– Заходите уж, раз пришли, – раздалось из-за спины.

Женька испуганно обернулась. За последними событиями она совсем забыла о хозяйке болота. Та уже выбралась из-под крыльца и выглядела ничуть не лучше своих гостей. Тяжело опустившись на ступеньку, ведьма сняла лапти и пошла босиком. Старые доски лестницы заскрипели под грязными ногами. Женьку этот звук почему-то успокоил. Был он какой-то нестрашный. Даже домашний. Как у бабушки в деревне.

– Кто это был? – прошептала она на ухо Ганке.

– Птица Гамаюн, – трясущимися губами прошелестела подружка. – Живет на болоте. Прилетает на свист и уносит свистунов в свое гнездо.

Аккуратно вытерев обувь о половичок, Женька вошла в домик. Брови удивленно взлетели. То, что со стороны болот выглядело страшными железными прутьями на окнах, оказалось стеблями камышей, разросшихся в ярких керамических горшочках, которыми был заставлен подоконник. Под камышами всеми цветами радуги пестрели анютины глазки, колокольчики и еще какие-то неизвестные Женьке цветы. По стенам, выкрашенным розовой краской, висели вышитые полотенца. На столе возвышалась небольшая деревянная кадка. Женька принюхалась. Над кадкой плыл сладкий, даже приторный запах.

Задержав дыхание, Женька заглянула внутрь. На дне булькала сине-фиолетовая жидкость. Крупные пузыри медленно выползали на поверхность, покачивались, и складывалось впечатление, что изнутри кадка дышит, урчит и бормочет что-то непонятное. Женьку даже передернуло. Почему-то показалось, что там колыхалась невидимая угроза.

– Отойди от кадки, – дрожащими губами прошептала хозяйка болот, осторожно снимая емкость со стола. – Если хоть капля отвара из красного корня Симарглава-цветка прольется, то выгорит все живое на много-много верст. Пока отвар еще бродит, он не так опасен, но вот завтра к нему даже подойти будет нельзя.

– Зачем тебе эта гадость? – испуганно зажав в кулак мешочек с защитными травами, прошептала Ганка.

– Есть заказчик и на такое зелье.

– Что это за отвар такой? – Женька отошла на пару шагов, а то, кто его знает, этот Симарглав-цвет. Она уже поняла, что в этом домике надо держать ухо востро.

– Иногда птица Симаргл пролетает над лесом. Где ее перо упадет, там вырастает Симарглав-цвет с красным корнем, – с придыханием прошептала Ганка. – Нет ничего ядовитее этого цветка. Сорвать его можно только в безлунную ночь, после того как силы зла успокоятся.

Дальше Женька слушать не стала. Можно подумать, мало она прочла всяких мифов и легенд! Правда, в книгах о Симаргле ничего сказано не было, но, дай Ганке волю, она и не такое придумает.

Поставив на стол несколько чашек, старушка заискивающе улыбнулась:

– Киселя отведаете, гости дорогие?

– Из тины болотной? – настороженно спросила Исильга.

– Зачем из тины? – оскорбленно подняла брови хозяйка. – Из малины.

Густая волна киселя, колыхнувшись в черпаке, мягко перетекла в деревянные кружки, и Женька только теперь поняла, насколько проголодалась. Кисель оказался просто волшебным. Закрыв глаза от удовольствия, девочка расслабилась, ощущая, как наполняется яркими красками сознание. Под веками вспыхнула радуга, заворачиваясь и превращаясь в разноцветный калейдоскоп. Но внезапно где-то внутри калейдоскопа пролетела черная тень. Грохот, разорвавший барабанные перепонки, выдернул ее из расслабленного состояния и вернул в реальность.

– Опять твои штучки? – верещала Исильга, колотя хозяйку черпаком по чему придется.

Женька старательно протерла глаза. Как же она могла довериться незнакомому человеку? Вот и наглоталась галлюциногенов. Хорошо хоть Исильга была начеку.

Перевернув на голову старушке кастрюлю с киселем, принцесса наконец успокоилась.

– Или ты сейчас же рассказываешь нам о княгине Синегре, или я окуну тебя в твое зелье по самые уши.

Хозяйка болота, ссутулившись, обвела девочек злым взглядом и поняла, что справиться с ними ей не под силу. Тогда она сняла залитый киселем платок и села к столу:

– Ладно, скажу все, что знаю. Матушка Синегры славная была травница. Она и дочку приобщала к делу, но Синегре больше нравилось изучать не травы, а черные заклинания. Вскоре молодая княгиня взяла Синегру служить в терем, и через какое-то время все стали замечать, что княгиня начала сохнуть. Замечали все, кроме князя. Он-то глаз с Синегры не сводил. Потом