Воркутлага и Воркуты в середине пятидесятых годов. Вследствие этого, по иронии судьбы, жилье у многих незаключенных было гораздо хуже лагерных бараков, потому что переоборудованию подвергались в основном старые и ветхие бараки308.

В Воркуте также не было институциональных структур, характерных для многих городов. Обычно местное управление делилось между городским советом (горисполкомом) и городским партийным комитетом (горкомом). Первый был государственным учреждением, второй – партийным. Как правило, именно горком был реальным центром местной власти, где служащие работали над исполнением спущенных им решений областного партийного комитета (обкома) из столицы области. Но учреждения Воркуты были организованы необычно. Там имелся регулярно собиравшийся городской совет, но его полномочия были ограничены еще сильнее обычного, поскольку начальник лагеря имел слишком много прямой власти. В городе вовсе не было городского партийного комитета, поскольку за управление местными членами партии отвечал политический отдел Воркутлага. Наконец, Воркута была крайне слабо связана со столицей Коми АССР Сыктывкаром, который располагался в сотнях километров от нее и не имел прямого железнодорожного сообщения. Поэтому даже с институциональной точки зрения город функционировал как феодальная вотчина начальника лагеря, который по большинству вопросов отвечал только перед своим начальством в НКВД в Москве. Только в начале пятидесятых годов город начал обрастать типичными советскими органами городского управления.

В городе, его общественных пространствах и монументальных зданиях, несомненно, прослеживались некие соцреалистические черты, и Мальцев со своими клиентами усердно работал над их воплощением. С одной стороны, эти пространства и элиты, жившие и общавшиеся внутри них, располагались в мире привилегий и комфорта, далекого от мира заключенных с его колючей проволокой и жестоким принудительным трудом. Но большинство простых жителей Воркуты жили в мире, вероятно, гораздо больше похожем на мир заключенных. Как мы увидим, до недавнего времени образ жизни большинства почти не отличался от образа жизни заключенных, и они продолжали жить в тех же бараках на тех же улицах. Колючую проволоку отодвинули, но она все еще была в поле зрения, подчеркивая двойственность и неопределенность положения горожан в быстрорастущем космосе Воркуты. Мальцев много сделал для создания Воркуты, но этот процесс был настолько стихийным, хаотическим и непривычным, что лишь годы спустя улицы Воркуты наполнились обычной повседневной жизнью типичного советского города.

ВОРКУТЯНЕ ДЛЯ ВОРКУТЫ

Городам необходимы не только здания, улицы и пространства. Им нужны жители. В ноябре 1943 года, когда Воркуту официально основали, в ней было совсем мало жителей (воркутян, как их стали вскоре называть). В то время за пределами колючей проволоки жили лишь около 5500 мужчин, женщин и детей. Хотя не существует подробного анализа, кем были эти люди, но, скорее всего, большинство из них составляли лагерные охранники и служащие, ссыльные, освобожденные узники и их семьи. Но за следующие несколько лет население города стремительно выросло. Уже к началу 1945 года в городе жили почти 25 тысяч незаключенных, а к 1947 году это число превысило 35 тысяч309. Иными словами, численность незаключенных выросла в семь раз и меньше чем за четыре года – даже быстрее, чем численность заключенных. Что обеспечило такой стремительный рост? Кто были новые жители Воркуты?

И снова причиной стремительного роста населения послужила война. Подобно тому как продвижение Советской армии на запад обеспечило Воркутлаг десятками тысяч новых заключенных, деятельность и политические меры советского правительства во второй половине войны привели в Воркуту десятки тысяч незаключенных. Эти мужчины и женщины составили основную массу воркутян, первых жителей нового города. Большинство из них приехали в город не по своей воле. Они даже не были действительно приезжими в город, чьими «горожанами» стали. Подавляющее большинство из 30 с лишним тысяч человек, ставших «горожанами», были в прошлом узниками Воркутлага. Как лагерные постройки переделывались в городские, так же и их обитатели превращались в горожан. И хотя большинство незаключенных постепенно приобретали более высокий социальный статус и лучшие бытовые условия, чем большинство заключенных, на первых порах никакой разницы между ними не было.

Можно выделить несколько больших групп людей по критерию того, каким образом они трансформировались в горожан. Первой группой являлись «мобилизованные» в так называемую трудовую армию этнические немцы, которые начали прибывать в Воркуту в мае 1943 года310. Это были советские граждане немецкой национальности, которых еще в 1941 году депортировали в Казахстан и Сибирь, а теперь распределяли на разные производства по всему Советскому Союзу311. К началу 1944 года в Воркуту депортировали почти 7 тысяч таких подневольных работников. Немцы-трудармейцы жили примерно в таких же условиях, что и заключенные. Хотя их места жительства формально отделялись от лагерных зон, трудармейский жилищный фонд представлял собой такие же ветхие бараки, огражденные колючей проволокой. Их заставляли трудиться на тех же работах, что и заключенных, поскольку большинство работали в шахтах. В 1944 году умерли почти четыреста трудармейцев, откуда следует, что выжить в таких условиях было непросто312. Но статус «мобилизованных» немцев радикально изменился в ноябре 1945 года, когда НКВД приказал больше не держать их в зонах. Эта реформа освободила немцев от самых драконовских условий, то есть жизни и работы под вооруженным конвоем. В Воркуте и других местах они превратились из эрзац-заключенных в ссыльнопоселенцев без права покидать место жительства313. Они больше не были частью огромной армии несвободных работников, а стали жителями нового мальцевского города. Такой же статус имели более восьмисот ссыльных «кулаков», которых «мобилизовали» и перевезли в Воркуту во время войны, а после ее окончания перевели в разряд незаключенных314.

Другая группа ссыльных, так называемые окруженцы, прошли подобный же путь. Это были красноармейцы, захваченные в плен немцами, но недавно освобожденные Советской армией по мере ее наступления на запад. В июне 1943 года тысячу этих бывших военнопленных прислали в Воркуту, вероятно по личной просьбе Мальцева315. Как и «трудмобилизованные» немцы, они жили и работали на равных условиях с заключенными, хотя их полагалось содержать в строгой изоляции от последних. Но в июле 1944 года особый лагерь, где их держали, ликвидировали и военнопленные стали «постоянными кадрами» КВУ316. Хотя эта реформа означала улучшение бытовых условий, по сути заключение превратилось в спецссылку.

В течение всей войны бывших советских военнопленных, как и советских граждан, заподозренных в активном сотрудничестве с немцами, подвергали «проверке и фильтрации», чтобы установить, можно ли позволить им вернуться в советское общество317. В первой половине 1945 года больше 10 тысяч «репатриантов» отправили в Воркуту для проведения этой процедуры318. С «контингентами подлежащих