– Не трогай!

Она взвизгивает, когда пытается вырвать руку, но я не даю. Какое-то время мы боремся – и я вижу, что причиняю этим девушке боль, и потому дергаю к себе поближе, чтоб наконец остановить кровь.

– Да перестань же ты! – рявкаю, помогая себе зубами перевязать руку, а затем выпускаю ведьму, что тяжело дышит, и едва ли не готова вцепиться мне в горло зубами.

Она смотрит на меня, не отрываясь, пока я спокойно поднимаю с земли мыльницу, и одним движением открываю злосчастную коробочку. Протягиваю ей – и не удерживаюсь от того, чтобы не задеть ее самолюбие.

– Благодарности снова не будет?

Определенно, в этот момент я понял две вещи.

Первое. В некоторых случаях нужно смолчать. Особенно когда напротив стоящая девушка тяжело дышит и едва ли не рычит на каждое мое действие.

А во-вторых… Проклятье, мне безумно нравится, как именно эта ведьма на одну простую фразу срывается с места – и пытается с разбегу выцарапать мне глаза.

– Санти…

Успеваю поймать ее руки в полуметре от своего лица, но ей, кажется, плевать – потому что всем телом она рвется вперед, а губами с размаху запечатывает мой рот.

Твою ж…

Я держу ее, крепко фиксируя на месте, пока не осознаю, что она меня целует. Просто, черт возьми, целует, и будто бы так и надо! А следом понимаю, как ей неудобно – с вывернутыми руками и высоко задранной шеей – и подхватываю ее под попку, позволяя обвить свою талию ногами.

Идеально.

Маленькое тело, страстно схлестнувшееся с моим – бесподобное ощущение. Ее габариты и какая-то потрясающая энергия, которая просто втапливается в меня сквозь ее приоткрытые губы заставляют стиснуть ее крепче, и всю сразу прижать к себе. Я не знаю, что конкретно происходит – но как будто ей самой нужен этот поцелуй, через который она черпает уверенность, и прогоняет собственные страхи, которые не давали ей спать ночью.

Пресвятая Луна, сколько же в ней страсти… У меня были связи до этого. Но не в одной волчице прежде так не сочетались боль и сила, женственность и твердость, нежное поглаживание крошечных пальчиков, и…

Долбаный больнючий укус моей нижней губы, после которого мелкая зараза спрыгивает с меня, и смотрит с полным отмщением в голубой радужке.

– Что за…

– Ну как, достаточно поблагодарила?! Или еще хочется?

Я медленно вытираю капающую с губ кровь, и вижу, как сама ведьма вздрагивает от такого. Кажется, она сама не ожидала, что получится так сильно – и теперь нервно обхватывает себя руками, явно не зная, что говорить дальше.

– Ненормальная.

– Приму за комплимент!

– Это он и был.

Мы смотрим друг на друга, и как бы она не старалась показать злость – но когда я начинаю тянуть губы в улыбку, улыбается в ответ, а затем и смеется над тем, как я морщусь от боли.

– Я не хотела так сильно.

Она смущенно убирает прядь волос за ухо, а я про себя думаю, что мне, блин, понравилось. И мои слова про «ненормальную» можно смело применять к нам обоим.

– А что это вообще было?

– Забудь. Меня просто выбесило то, что произошло вчера. Но, думаю, ты тоже понимаешь, что это было все ошибкой. Давай все забудем, и остановимся на том, о чем договорились, а?

Я делаю шаг вперед, не понимая, отчего снова завелся. И не в том смысле – а именно злость сейчас кипела в крови, снова не давая мыслить здраво.

– Это ты о чем, Синеглазка?

Она тяжело сглатывает, и указывает на себя, а следом на меня замотанной тканью рукой.

– Мы просто друзья, Виктор.

– Друзья? Хорошо. Тогда в следующий раз вместо моего имени я заставлю тебя стонать именно эту фразу.

Я не знаю, что между нами.

И предпочитаю и вовсе не углубляться в этот вопрос, потому что отлично понимаю – так, «как надо», не будет. Оборотни и ведьмы не строят союзы, где есть хоть какой-то намек на отношения.

Оборотень и ведьма – это про развлечение, краткое и наполненное взаимовыгодным удовольствием для обоих.

А мне такого не надо.

Поэтому я всеми силами убеждала себя, что между нами лишь дружба, и больше ни на шаг я не подпущу к себе этого наглого, пронырливого брюнета. Я здесь для учебы, а не чтоб портить репутацию случайными связями – и хоть сколько мне могут нравится его губы, скользящие по моим, пусть идет лесом со своими гормонами.

Да-да, тем самым лесом, где мы ночуем еще одну ночь под открытым небом, и я совершенно, черт возьми, не могу уснуть!

Я переворачиваюсь на спину, глядя на полную луну и на покачивающиеся кроны деревьев. Все здесь – совершенно не мое! Спине жестко от корешков и веток, холодно и совсем не спокойно на открытом пространстве, с ледяным ночным воздухом вокруг. А прихваченные с собой толстовки не помогают, и, даже не спав ни минуты прошлой ночью, я верчусь, и не могу сомкнуть глаз.

Вряд ли у оборотней, что пару часов назад разбрелись по лесу, есть такие проблемы. Для них это – привычная стихия, а пронизывающий холод они называют «свежий воздух», я сама слышала! И как мне пережить ближайший учебный год эти походы?

Остается надеяться, что я либо умру, либо привыкну.

Еще через час, когда тело совершенно ломается, и ни одна мышца не расслабляется ни на минуту, я чувствую, как меня переворачивают, и «развязывают» из позы свернувшегося эмбриона. Затем горячие, широкие ладони подхватывают – и я оказываюсь на твердой, но такой удобной груди, а вокруг меня словно формируется теплый, защитный кокон.

У меня нет сил спорить и вырываться.

Вот просто нету, и даже не открывая глаз, я бурчу Съеру «отвали», получаю довольный смешок в висок, и проваливаюсь в желанный сон.

А наутро снова убеждаю себя, что между нами только дружба, и радуюсь, что мы наконец-то выдвигаемся в академию.

– Последняя проверка в нашем походе, – кричит Фолл, когда вещи собраны, и все готовы выдвигаться в обратный путь, – вернуться в академию вы должны, самостоятельно отыскав дорогу. Я уйду первый, но другой тропой – ваша задача будет по запаху пройти по ориентирам, которые я вам оставлю.

С этими словами Фолл выносит три сложенных бархатных салфетки, которые раздает Димитру, Мэтту и Саре. Те удивленно принимают их, и лишь один старший Съер принюхивается и кивает – кажется, понимая, в чем дело.

– Все верно, господин Съер, – кивает преподаватель, и потихоньку отходит в сторону, – делимся на команды, у кого ткань – тот лидер импровизированной стаи. По запаху – у каждого он свой – и оставленным мною ориентирам находите дорогу. Вопросы?

Пока все пытаются понять, что дальше делать, Фолл скрывается в лесу, а уже через минуту оттуда появляется огромный, черный волк – который смотрит на нас с преподавательским превосходством, и в частности – с усмешкой на меня.