— Нет, обуть не обули, но нервишки пощекотали. Насилу ноги унесла. Тут ведь как? Карта идет — честно ты играешь, нечестно — все едино, тебя тотчас в драку. А я девушка хрупкая, я больше по части хитрости… Пришлось выигрыш на столе оставить и бежать. Жуликов да шарлатанов обманывать сложнее.

— Сложнее, говорите? Хмм, как интересно повествуете, Ульяна Владимировна, — на плечо девушки легла чья-то тяжелая рука. Та даже не обернулась, ни единым мускулом на лице не выказав испуга или удивления — Делина тотчас узнала. Вот кто за ними всюду хвостом ходил. Надо сегодня раз и навсегда покончить с бывшим полицейским, иначе всю жизнь проходу давать не будет.

— Здравствовать и вам долгие лета, Кирилл Маркович, — развернулась она, сияя улыбкой. — Во что предложите? В вист-преферанс, бостон, экарте, табельку? А?

— Играть? С вами? Да я лучше пойду застрелюсь.

— Похвальная мысль, дорогой мой Кирилл Маркович. Похвальная. Но я лучше предложу — сыграем в «ва-банк». Рублей сто-то у вас найдется, раз сюда пришли. Проиграете — оставите нас навсегда, выиграете — решайте сами нашу судьбу. Хоть в кутузку.

Лицо Делина перекосило от ненависти в предчувствии, что вновь сейчас жертвой ловкого «кручу-верчу» сделается. Ведь в кармане у него имелось лишь десять рублей, которые он собирался приумножить или потерять, а девушка его, знамо, опять обуть желает.

— Хорошо, десять рублей, так десять рублей, — ответила за него Ульяна, уже успев разглядеть зажатый в кулаке исправника красненький кредитный билет.

Отчего от переизбытка негодования и презрения к самому себе тот стал таким же пунцовым, как его десять рублей. Отказаться было нельзя, и без того она над ним смеялась. Уж лучше благородно проиграть в тот же вист или экарте, пусть подавится, ведьма!

— Экарте, — сквозь зубы процедил Делин.

— Та, что «макао»?

— Разумеется.

— Виктория?

— Виктория.

Уселись за стол, спросили две колоды. Ульяна предложила исправнику метать банк. Скрипя зубами, ибо чуял подвох, а отказать опять же не мог, Кирилл Маркович принял карты. Сдал по две каждому. И с первой же раздачи проиграл, ибо у Ульяны сразу собралась девятка.

Хотел встать, уйти, но вытряс из карманов мелочь еще на рубль и остался. Теперь сдавала Ульяна.

— И что же, вы следили за нами, да, Кирилл Маркович? — улыбалась Ульяна, ловко мешая колоду. Карты оглушительно трещали, в разные фигуры собираясь в воздухе меж ее ладонями, то восьмеркой воспарят, то радугой, то столбом — загляденье. Делин сидел как на гвоздях, ерзал на стуле, потирая колени и не отрывая взгляда от рук девушки. И чего он ждал, зачем отдал последние деньги? Она ведь ведьма!

— Я? Да что вы! Как можно-с, — съязвил он. — Конечно, следил. У меня уже года три других занятий нет. Уж больно любопытно, когда ж вы сами себя в капканы лжи загоните.

— И на Апрашке были?

— Был на Апрашке, и на вокзале, и в кабачке на углу Гороховой, где принц египетский в дамском платье под руку вел господина начальника Архива.

— А Иноземцева здесь встречали? — Ульяна сыпала вопросами, казалось, совершенно не слушая Делина. Думала подловить исправника и выудить из него, зачем Иван Несторович в трактир ходил на карты смотреть. Но исправник, как оказалось, того не видел. И недоуменно приподнял правую бровь, едва заслышав столь странный вопрос.

— Сдавайте, Ульяна, не пудрите мне мозги, какой к черту Иноземцев здесь.

— Стало быть, разминулись, — и стряхнула под пальцы понтеров по паре карт.

Теперь у Делина чудесным образом собралась девятка, и прикупа не дождались. Ромэн во второй раз, не собрав даже семи, раздраженно отшвырнул карты. Ульяна своих карт не показывала, лишь с наигранной миной качала головой: мол, пас, нет ничегошеньки. Сыграли еще раз, потом еще. Как колода побывала в руках Ульяны, Кириллу Марковичу принялось везти фантастически. Теперь он был пунцовым не от злобы да ярости, он сидел, как свекла, красный с азарта: улыбался во весь рот, со лба катились ручьи пота, усы дыбом стояли. Разгорячившись, он повышал и повышал ставки. Сначала весь проигрался Ромэн, молча встал и вышел. Потом и Ульяна.

— Что же это такое творится-то сегодня, — восклицал Делин, сметая груды кредитных билетов и серебряные рубли. — Вот она сила Рождества. Нечисть-то сегодня не в чести, ха-ха-ха, да, Ульяна Владимировна, да? Уже две тысячи с одной красненькой. Какое вспомошение от самого Господа нашего Иисуса. Жульничать-то так, тэт-а-тэт, не выходит? Фокусы Зоигабриелльские-то со мной не пройдут. Я-то все подметил бы, каждое ваше подергивание, каждую попытку порошковые карты подсунуть.

Ульяна давилась смехом, пряча лицо за веером карт, но исправник ее пыхтение воспринял как негодование и от того все большей радостью исходил.

Проиграв последний пятидесятирублевый кредитный билет, девушка тяжело вздохнула, для приличия буркнула: «Фу, играет, как меркантила», а потом чарующе улыбнулась и театрально протянула руки.

— Велите меня арестовать?

Кирилл Маркович, занятый тем, что рассовывал деньги по карманам, поднял на нее быстрый недоуменный взгляд — поди, за игрой и позабыл вовсе, какое пари заключил с авантюристкой.

— Да идите вы с чертом, — махнул он рукой, отодвинул стул и поспешил к дверям, и мысли не допустив, что сыграл не в «викторию», а самые настоящие «поддавки». Никогда прежде он не выигрывал больше трех сотен, и то сие чудо еще при службе произошло. Неудачи до того угнетали Делина, что, впервые получив такой внушительный выигрыш, он ни за что бы не поверил, что был жертвой чьего-то замысла, даже если бы ему сказали об этом в лицо, даже если б прямо в ухо об этом проорали. Насчет такого вот чужого замысла он был совершенно не прочь. И отчего с ним раньше никогда не случались такие замечательные происшествия, такой приятный обман?

Ромэн опустился на стул, только что оставленный бывшим полицейским чиновником. Все это время юноша нервно наблюдал за игрой, бледнея и краснея с той же интенсивностью, что и Делин. Но помешать девушке не посмел.

— Как? Вы позволили ему выиграть все наши деньги? — воскликнул он, разведя руками. — Да еще и подыгрывали ему, хорошие карты были, а не скинули их ни разу. Я все видел! Для чего?

— Неужели ты не понял?

— Нет, черт меня раздери.

— Чтобы Делин отвязался от нас. Теперь пока не проиграет обе тысячи, мы ему неинтересны. Знаете, Ромэн, такие люди подобны душам самоубийц, — говорила Ульяна, между делом перетасовывая колоду, — он жизнь положил ради победы над своей обидчицей, никак простить не мог ей украденные из-под самого носа алмазы. И теперь ходит неприкаянный. Ему победа — любое, даже мелкое торжество, хоть бы и здесь за карточным столом, — что пропуск в рай. Да и отблагодарить надобно его было. Ведь если бы не Кирилл Маркович, нипочем бы нам не удалось попасть в дом к Катеньке. А это были чудесные рождественские каникулы! Я подумываю еще не раз воскресить прекрасную Зои Габриелли.