— Как же нам теперь добраться до Бармена?

Ульяна улыбнулась.

— Запросто. У вас осталась хоть одна красненькая? И умеете ли вы быстро бегать?

Благополучно отыграв две тысячи рублей, а сверх них еще одну, Ульяна и Ромэн поспешили быстро покинуть игорный зал. Лессепс не решился сесть за стол, стоял за спиной девушки, демонстративно опустив руку в карман, и, держа палец на курке револьвера, пристально смотрел на игроков. То ли это недвусмысленное движение и насупленный взгляд человека, готового ко всему, то ли Ульяна тогда приукрасила, стращая юношу, но никто не полез к ним драться, хотя девушка проворно обыграла троих, с попеременным проигрышем, разумеется, дабы не был ее обман слишком явным.

Две сотни поставит — пять заберет, сотню поставит — проигрывает. Если бы Ромэн не знал ее, то счел бы игру честной. Просто рыжеволосому пареньку с тонкой полоской усиков и наглой улыбкой везло, да и только.

Пора было идти к Введенке. Эмиль Герши уже, верно, заждался. Ведь надобно было решать, как не пустить Иноземцева в Бармен. Ульяна надеялась, что, прочтя сумбурные записи доктора, адвокат уверит его, что с подобным документом им не доказать правоты. Иван Несторович был столь во власти инспираций тогда в Бюловке, что и мыслить трезво не мог, не говоря уже об научных экспериментах, такой чуши, поди, понаписал, которую ни один судебный эксперт не разберет. Самому стыдно станет при одном только воспоминании, каким был презабавнейшим разиней.

Со спокойным сердцем собрала Ульяна саквояж, укомплектовала пару-тройку «быстрых нарядов», проверила наличие десятка различных паспортов, украшения, парички, краски для грима, набросила на плечи накидку: конспиративную, двустороннюю, с одной стороны кашемировую, лисьим мехом отделанную, с другой — заячьим, из темной шерсти. Сегодня же она увезет мужа обратно во Францию.

Но два заговорщика прождали более часа у стены Царскосельского вокзала напротив дома госпожи Шуберт, а адвокат выходить к ним не спешил. Извозчик, получивший сверх меры, посапывал на козлах, не проявляя беспокойства. А вот Ульяна и Ромэн места себе не находили. Окно комнаты доктора было не освещено, на подоконнике спальни адвоката трепетал светильник, и порой мелькала тревожная тень за плотной шторой — кто-то поглядывал вниз и исчезал. Вскоре Эмиль распахнул ставни, дал знак, что сейчас спустится.

— Месье Иноземцев не открывает двери, — взволнованно прошептал он. — Я много раз стучал, мадам Шуберт и их служанка тоже звали. Боюсь будить соседей.

— Боже! — вскричала Ульяна. — Он руки на себя наложил! Убил себя… Ванечка, родненький!

И выскочила из пролетки, помчавшись к крыльцу. Пролетев мимо ошарашенной хозяйки, отпихнув служанку Варю, какого-то старичка в пенсне, медленно спускающегося по лестнице и ворчавшего на странный шум, прильнула к двери знакомой комнаты и что есть сил забарабанила по ней.

— Неужели у вас нет запасных ключей? — кричала она по-русски. — Велите принести ключи! Или я выломаю эту дверь!

— Кто ви? — всплеснула руками Розина Александровна.

— Моя ньевеста, — успокоил ее Ромэн, шедший вслед за Ульяной.

— А ви кто? — недоуменно оглядывая с иголочки одетого молодого человека.

— Я — Ромэн Лессепс. Моя ньевеста — мадемуазель Боникхаузен. Мы — друзья месье Иноземцев, прибыть за ним из Париж. Один путешествовать ему никак нельзя. Он может натворыть много бед. Несите ключ, пожалуйста. Мы будем эта двер открывать.

Ключ нашелся, но комната Иноземцева оказалась пуста. Ульяна ворвалась в нее, как ветер, отпихнув Варю, старательно колдовавшую над замком, следом вошли все остальные, обежала, заглянула под кровать, в шкаф, за портьеры на подоконник и замерла в ужасе, прижав руки к щекам.

— Испарился, — прошептал адвокат.

— И вещи все забрал, — добавил Ромэн уже по-французски.

— Сбежал, негодник, — срезюмировала Ульяна, придя в себя. Лицо ее исказила гримаса негодования, и она едва не накинулась на своего подмастерья с кулаками. — Все это вы, Лессепс! Зачем было тянуть? Отправились бы за ним сразу с Литейной, застали бы еще.

— Вовсе не я! Это… это вы, Герши, — грозно бросил Ромэн в сторону адвоката, заставив того побледнеть, а следом покраснеть, а потом вновь стать белым, как бумага. — Слишком досаждали, видимо, своими адвокатскими доводами. И упрямец решил более не пользоваться услугами человека, который не верит в его светлые порывы. Вы только задумайтесь, — воодушевленно продолжал юноша, — наш доктор замыслил спасти мир, все человечество от возможной катастрофы. А мы — слепцы и невежды — мешаем ему в этом.

Ульяна перестала сердиться, не сдержав удивленной улыбки.

— Кажется, вы слишком заслушались тогда проповедей Зои Габриелли, — насмешливо кивнула она Ромэну.

— Зои Габриелли? — вдруг перестав краснеть, удивился адвокат. — Вы тоже ходили послушать девушку-медиума, аватару богини Солнца?

Пришел черед Ромэну и Ульяне терять краску на лице. Оба переглянулись.

— Откуда вам она знакома? — нашлась наконец Ульяна.

— Да весь город только что и говорит об удивительной красавице из Индии, ученице мадам Блаватской. Мы с месье Иноземцевым тоже пошли на нее поглядеть, нас один его хороший знакомый позвал на вечер в дом, где она остановилась. Но доктор лишь ступил в прихожую, увидел ее, тотчас же принялся одеваться. Я поспешил за ним, увы, в тот день так и не смог свести знакомство с чудом, а так хотелось. И не объяснил месье доктор, отчего вдруг нелюбезно покинул дом радушных хозяев. Потом весь день был не в духе, точно муху проглотил.

С минуту Ульяна глядела сквозь пространство невидящими глазами. Разумеется, Иван Несторович будет не в духе… Узнал ведь небось. Как же они были неосмотрительны! Перестаралась Зои с фокусами, привлекла к концертам больше публики, чем требовала осторожность, собрала вокруг людей столько, что в толпе не разглядела знакомых лиц, которых, между прочим, следовало остерегаться.

Эх, все это неуемная жажда сцены и глупый азарт, бравада. Ей бы в артистки идти, да кто теперь возьмет, в какой приличный театр после стольких спектаклей, устроенных не понарошку. Ванечка опять на нее в обиде…

— Это легко объяснить, — поспешил прервать затянувшуюся паузу Ромэн. — Доктор — страшный скептик и нигилист, он не верит в сверхъестественное. Увидев мадемуазель Габриелли, поразился ее странному облику, решил, что не станет тратить своего драгоценного времени на фальшивый магнетизм. Вам же известен его вздорный характер, он так дорожит временем. Он крадет его даже у самого себя.

— Верно, — протянул Герши. — А вы, стало быть, видели ее… Зои Габриелли? Какая она? Говорят, создание неземное, такие вещи показывает, будто огонь пальцами высекает и мысли читать умеет, и даже поднималась к потолку, как ангел. Моду новую ввела, вы видели? Этот узор меж глаз, которые носят сейчас многие русские дамы. Так чудно! Столько последовательниц сразу.