– И это все, что вы смогли сказать, – да еще с такимапломбом! Да кто вас просит одобрять убийство? Я вовсе не требую, чтобы вылгали! Истина есть истина, не так ли? И если вы обнаружите какие-либо факты,говорящие в пользу обвиняемого, вы же не станете их утаивать только потому, чтоон виновен, а?

– Конечно, не стану.

– Тогда, черт побери, почему же вы не можете сделать то, очем я прошу?

– Друг мой, я готов сделать это…

Питер Лорд внимательно на него посмотрел, вынул носовойплаток, вытер лицо и плюхнулся в кресло.

– У-уф! – вырвалось у него. – Ну и напугали же вы меня!Никак не мог понять, куда вы клоните.

– Я выяснял обстоятельства дела, говорящие против ЭлинорКарлайл. Теперь они мне известны. В организм Мэри Джерард попал морфин, и,насколько я могу судить, он должен был находиться в сандвичах. Сандвичи делаласама Элинор Карлайл, никто к ним больше не прикасался. У нее был мотив для убийстваМэри Джерард, и, по вашему мнению, она могла пойти на убийство. По всейвероятности, она и убила Мэри Джерард. Не вижу причин в этом сомневаться.

Но это, mon ami, лишь одна сторона проблемы. Теперь перейдемк другой. Выбросим из головы все эти соображения и взглянем на дело под другимуглом зрения: если Элинор Карлайл не убивала Мэри Джерард, то кто это сделал?Или, может быть, она покончила с собой?

Питер Лорд выпрямился в кресле. Его лоб перерезала морщинка.

– Вы только что выразились не совсем точно, – заметил он.

– Я? Выразился неточно? – Эркюль Пуаро был оскорблен.

– Да, – настаивал Питер Лорд. – Вы сказали, что никто, кромеЭлинор Карлайл, не прикасался к этим сандвичам. Вы этого не знаете.

– Но в доме больше никого не было.

– Насколько мне известно. Но вы не учитываете один короткийпромежуток времени, когда Элинор выходила из дома и когда она отправилась всторожку. В это время блюдо с приготовленными ею сандвичами стояло в буфетной,и кто-то мог-таки к ним прикоснуться.

Пуаро глубоко вздохнул.

– Вы правы, мой друг. Не могу этого не признать.Действительно, был промежуток времени, когда у кого-то мог быть доступ ксандвичам. Мы должны постараться представить себе, кто бы это мог быть. Точнееговоря, что это был за человек… – Он помолчал. – Давайте будем отталкиваться отличности самой Мэри Джерард. Предположим, что не Элинор Карлайл, а кто-тодругой желает ей смерти. Почему? Кому-нибудь выгодна ее смерть? Было ли у неенаследство?

Питер Лорд покачал головой.

– Только не сейчас. Через месяц она получила бы две тысячифунтов, которые Элинор Карлайл ей выделила – поскольку считала, что такимобразом выполняет обещание, данное тетушке: позаботиться о Мэри. Однакоформальности, связанные с наследством старой леди, еще не улажены.

– Значит, мотив, касающийся денег, мы можем отбросить, –сказал Пуаро. – Вы говорите, она была красива. Это всегда создаетдополнительные осложнения. У нее были поклонники?

– Возможно. Но мне это неизвестно.

– А кто мог бы знать?

Питер Лорд усмехнулся.

– Лучше всего спросить об этом у сестры Хопкинс. Она нашдеревенский глашатай. Она знает обо всем, что происходит в Мейденсфорде.

– Я как раз хотел попросить вас поподробнее рассказать обэтих двух медсестрах.

– Ну что ж. О’Брайен. Ирландка, хорошая опытная медсестра,несколько глуповата, может быть язвительной, немного привирает, но не изкаких-то корыстных соображений, а так, для красного словца.

Пуаро кивнул.

– Хопкинс – сообразительная, практичная женщина средних лет,довольно добродушная, ловкая, но слишком любит совать свой нос в чужие дела!

– Если бы в этой истории был замешан какой-то местныймолодой человек, сестра Хопкинс знала бы об этом?

– А то как же! – воскликнул доктор Лорд, но тут же, подумав,добавил: – И все же это маловероятно. Мэри долго не было дома. Она провела двагода в Германии.

– Ей исполнился двадцать один год?

– Да.

– Может, было что-то, связанное с ее пребыванием в Германии?

Лицо Питера Лорда просияло. Он ухватился за эту мысль.

– Вы имеете в виду, что это мог сделать какой-нибудьнемецкий парень? Мог последовать за ней сюда? Выждал время и наконец свел с нейсчеты?

– Звучит несколько мелодраматично, – с сомнением произнесПуаро.

– Но ведь такое в принципе возможно?

– Возможно… хотя и не очень.

– А почему бы нет, – возразил Питер Лорд. – Кто-нибудь могздорово в нее втюриться. А потом она его отвергла, и он рассвирепел. И решил,что с ним поступили нечестно. По-моему, это мысль.

– Да, это мысль, – проговорил Пуаро без всякого энтузиазма.

– Продолжайте, мосье Пуаро, – умоляюще сказал Питер Лорд.

– Вы, как я вижу, ожидаете, что я, как фокусник, будуизвлекать кролика за кроликом из пустой шляпы.

– Можете считать и так, если вам нравится.

– Имеет право на существование и другая версия, – сказалПуаро.

– Валяйте.

– Кто-то вытащил трубочку с таблетками морфина из саквояжасестры Хопкинс в тот июньский вечер. Предположим, Мэри Джерард видела того, ктоэто сделал.

– Она сообщила бы об этом.

– Нет-нет, mon cher. Давайте рассуждать логически. Если быЭлинор Карлайл, или Родерик Уэлман, или сестра О’Брайен, или даже кто-нибудь изслуг открыл саквояж и достал оттуда маленькую стеклянную трубочку, что моглоприйти в голову любому из наблюдавших эту сцену? Просто что этот человек попросьбе медсестры пришел, чтобы взять что-то для нее из саквояжа. Этот эпизодМэри Джерард могла забыть. Однако впоследствии она могла случайно вспомнить онем и упомянуть в разговоре с этим самым человеком – причем без всякой заднеймысли, ничего не подозревая. Но представьте, что почувствовал бы при этомслучайном упоминании убийца миссис Уэлман: «Мэри все видела, любой ценой надозаставить ее молчать!» Уверяю вас, мой друг – тот, кому однажды удалосьбезнаказанно совершить убийство, ни в коем случае не остановится перед вторым!

Питер Лорд нахмурился.

– Я все время считал, что миссис Уэлман сама приняла морфин…