Беловолосый посмотрел на Фирлеса, их челюсти одинаково отвисли. В первый раз в жизни он видел настоящую живую обнаженную женщину. Судя по выражению лица Фирлеса, для него это был новый опыт. Они начали смеяться нервным, возбужденным смехом, какой обычно издают мальчишки в подобных случаях. Это была блаженная минута, которую они оба запомнят навсегда.

БУМ! БУМ! БУМ!

Дверь в маленькую комнату задрожала на петлях, затем с силой распахнулась. На пороге стоял худощавый мужчина с сальными черными волосами, собранными в тугой конский хвост. Он посмотрел на двух сидящих перед ним детей, и вид у него сделался весьма недовольным.

– Какого хрена вы здесь делаете? Минимальный допустимый возраст – 18 лет. Предъявите удостоверения личности, или я вызову полицию.

Фирлес выступил вперед:

– Рико, я так полагаю?

– Да, мать твою, я Рико. А ты кто такой, черт тебя дери?

Фирлес уверенно встал и протянул руку для пожатия:

– Меня зовут Дубль.

Рико наморщил лоб и в замешательстве тоже вытянул руку:

– Какой еще Дубль?

– Тебе по яйцам дубль, тупой ублюдок!

Фирлес выдернул руку и с размаху ударил Рико в пах. Рико застонал и согнулся пополам, дав тем самым мальчишкам возможность сбежать. Фирлес обернулся к Беловолосому.

– Валим!

Но тот ничего не видел и не слышал, во все глаза разглядывая обнаженную барменшу. Он лихорадочно запоминал все ее чудесные формы и изгибы. Фирлес закатил глаза и схватил Беловолосого за руку, волоча его к двери. Беловолосый вытянул шею и уже в дверях крикнул барменше:

– Я никогда тебя не забуду!

* * *

Двое мальчиков, спотыкаясь, брели по ведущему в спальню темному коридору, пьяные от смеси «Кудо» и подростковых гормонов. Их безумное хихиканье эхом разносилось по всему коридору, пока они вспоминали о событиях ночи, которую Беловолосый не скоро забудет.

Внезапно Фирлес вскрикнул. И согнулся пополам, стиснув челюсти. Беловолосый обхватил своего нового друга за плечи, пытаясь удержать его в вертикальном положении. Тогда-то он и увидел это. Кровь. Она капала из живота Фирлеса. Беловолосый начал лихорадочно оглядываться.

Вот он, стоит в тени! Двадцать первый! Его рассеченный лоб зашит крупными стежками. В руке он держал длинный охотничий нож. Большая часть лезвия залита кровью. А значит, рана Фирлеса была глубокой.

Беловолосый почувствовал, как у него кровь вскипела в венах. Кончики пальцев пульсировали. Он впервые ощутил эту первобытную реакцию. Мозг больше не вопил ему: «Убегай!» Он требовал другого. «Отомсти!»

ХРЯСЬ!

С головокружительной скоростью Беловолосый ударил Двадцать первого в лоб, прямо вдоль шва. Тот отшатнулся, схватившись за лицо. Он закричал от боли и выронил охотничий нож. Беловолосый не дал ему передышки и ударил ногой по коленной чашечке. Двадцать первый рухнул на пол. Это была та драка, которой у них никогда не было.

Беловолосый поднял нож и вытер кровь Фирлеса о свою рубашку. Встал над поверженным противником, готовясь нанести удар.

Двадцать первый вскинул руку:

– Стой… Пожалуйста… Я не собирался его убивать… Клянусь…

Но Беловолосый не собирался проявлять милосердие. Он опустился на колени рядом с Двадцать первым. Занес охотничий нож высоко в воздух, готовый вонзить его в грудь врага. Затем…

ХВАТЬ!

Кто-то схватил его за запястье. Фирлес. Он медленно покачал головой:

– Он того не стоит.

Беловолосый медленно опустил нож. Несколько секунд он возвышался над Двадцать первым, взвешивая варианты.

– Хорошо. Я не буду его убивать…

Его взгляд остановился на татуировке своего противника. Грубый череп и скрещенные кости. Она блестела от пота. Беловолосый ухмыльнулся. У него появилась идея.

– Но я оставлю сувенир себе на память.

А затем Беловолосый вонзил нож в руку Двадцать первого и начал вырезать татуировку. Это был медленный, методичный процесс. В конце концов, ему была нужна вся картинка, вся, до последней чернильной точки.

Двадцать первый закричал.

И кричал, кричал, кричал…

Им обещали роботов. Роботов, которые могли бы терраформировать обитаемые луны. Роботов, которые могли бы строить небоскребы в океанах из жидкого метана. Роботов, которые превратили бы ядовитую атмосферу в пригодный для дыхания воздух. Когда люди начали работать с Марсом, чиновники сказали, что это будет первая и последняя планета, терраформированная людьми: слишком уж дорогой ценой в бесчисленное количество жизней гражданского населения обошелся им этот процесс. Людям рассказывали, что сфера роботизированных инноваций развивается бешеными темпами. Но в конце концов единственные роботы, которых получило человечество, могли лишь смешивать напитки в барах. Да и то бармены из них, честно говоря, получились дерьмовые. Именно поэтому вид одного из таких роботов-барменов, переквалифицировавшегося во взломщика сейфов, стал настолько примечательным. Особенно в дерьмовом маленьком ломбарде в дерьмовом районе, известном как Восточный Тарсис.

Фирлес и Вишез зачарованно стояли по другую сторону прилавка. У робота были гуманоидные черты лица, на металлический каркас была натянута латексная кожа, придающая ему по-настоящему жуткий вид. В одной руке он сжимал дрель, которой в настоящий момент вскрывал запорный механизм тяжелого стального сейфа. В другой – шейкер для коктейлей.

Он повернул к ним голову.

– Что будешь, ковбой? – поинтересовался робот пронзительным голосом школьницы с юга.

Фирлес прочистил горло.

– Это же парень, верно? – шепотом поинтересовался он у друга.

– В данный момент я ни в чем не уверен, – рассеянно произнес Вишез, очарованный роботом.

– О, я вижу, вы уже познакомились с Бернардом, – донесся из другого конца комнаты грубый женский голос.

В комнату, прихрамывая, вошла Понси. Одна нога ниже колена у нее была механическая, позаимствованная у Бернарда. Серебристые волосы были зачесаны назад, что придавало им почти хромированный оттенок. Скорее всего, ей было уже за шестьдесят, и она совсем не походила на лихую взломщицу сейфов, каких обычно показывают в кино. Она походила на пирата, побывавшего во всех уголках Солнечной системы и способного постоять за себя даже в ее возрасте.

Фирлес откровенно струсил.

– Здрасьте, – выдавил он из себя.

Вишез взял инициативу на себя: