До этого Костя как-то не задумывался о танках и самолетах польского и финского производства. Делают нечто хреновенькое – и ладно. А тут – на тебе, соседям досталась в наследство совсем не слабая промышленность. Производство моторов, электротехники и радиоприборов не началось с нуля, а возобновилось на бывших казенных заводах Русской империи.

* * *

У входа в управления Костю встретила делегация во главе с секретарем начальника и чуть ли не бегом сопроводили к комиссару госбезопасности. За столом совещаний кроме начальников отделов сидела группа незнакомых гражданских, а чуть в стороне попивали чаек Жданов и Берия. Нарком поставил стакан и громко воскликнул:

– Посмотрите на героя, не успел приехать в Ленинград, как немцы повесили ему на грудь знак лучшего диверсанта!

– Исправляй оплошность, – подыграл Жданов, – отметь парня.

Начальник управления встал из-за стола и торжественно зачитал приказ:

– За успешное выполнение важнейших заданий Правительства младшему лейтенанту Мишутину вручается знак «Почетный сотрудник НКВД».

Присутствующие энергично захлопали, а Костя неожиданно поперхнулся и закашлялся до слез. Казус, но высокое начальство по-своему восприняло слезы. Знак «Почетного сотрудника» ценился в НКВД выше любого правительственного ордена, но не давал индульгенцию. По-своему понял и Жданов, начальственно обняв, похлопал по спине и тихо сказал:

– Ну, ну, будет. Ты честно служишь трудовому народу, а партия ценит преданных коммунистов. Встань прямо. – И прикрепил к груди знак.

– Садись, рассказывай о своих подвигах. – Берия указал на стул в торце стола.

За полтора месяца новой жизни Костя усвоил нехитрые правила доклада начальству. Сначала требуется похвалить мудрое руководство, затем отметить отличную организацию со стороны непосредственного начальства. Приветствуется самокритика, и здесь Костя рассказал о личном промахе с сапогами. Критика без предварительного согласования с начальством недопустима, посему о слабом патроне пришлось упомянуть вскользь.

– Нам дали отличное оружие, но патроны не пробивали столешниц и матрацев, за которыми укрылись нацисты, – как бы мимоходом заметил он.

– Новые пистолеты уже приняты на вооружение, а легкого автоматического оружия с глушителем еще нет, – отозвался Жданов.

– Гуляй, со временем найду тебе новое занятие, – доброжелательно сказал начальник управления.

– Спасибо, дорогой, я – твой должник, что хочешь проси! – изобразил кавказскую щедрость Берия.

Костя вспомнил любвеобильную соседку и несколько торопливо сказал:

– Мне бы снайперскую винтовку. Финны совсем обнаглели, шарятся в нашем лесу, словно в собственном доме.

Ответ поразил своей неожиданностью:

– Езжай в Дом политкаторжан, спроси у вахтера Петрова Василия Ивановича. Я ему позвоню.

Все присутствующие одобрительно закивали, а начальник политотдела прокомментировал:

– У него лучшее оружие, сам товарищ Сталин предпочитал изделия Петрова.

Оружейник-кустарь по определению не может делать хороших винтовок, не говоря о «самых лучших». Как ни странно, остальные поддержали его дружными аплодисментами.

– Повезло парню, встреча со старым большевиком запомнится на всю жизнь, – с ноткой зависти сказал начальник Оперативного отдела.

Пятнадцать минут от Литейного до Садовой, да одна остановка на трамвае – и Костя у Дома политкаторжан. Серая громадина на берегу Невы заставила остановиться, стиль советского авангарда впечатлял изящной стройностью.

– Ищете кого или просто так смотрите? – поинтересовалась бабулька на лавочке.

– Где найти вахтера? Мне нужен Василий Петров.

– Васенька во второй парадной, вторая квартира слева на третьем этаже.

– Вы знаете всех жильцов? – удивился Костя.

– Из всех осталось двенадцать квартир, а новым жильцам старики не интересны.

– После революции прошло более двадцати лет, так что время берет свое.

– По-разному было, – уклончиво заметила бабулька, – но наследников выселяли на десятый день.

Для довоенного Ленинграда газифицированный дом с центральным отоплением и горячей водой был редкостью. Многие старались получить в нем квартиру, пуская в ход связи, взятки и злобные наговоры. Здешние страсти за престижную жилплощадь затмевали рассказы Зощенко. Но, по советским законам, квартиру давали ответственному квартиросъемщику, а члены семьи не имели прав наследования жилплощади.

* * *

Уютный дворик, застланная ковровой дорожкой лестница и кабина лифта из натурального дуба настраивали на деловой лад. Двери на лестничной площадке обиты натуральной кожей, а механическому звонку требовалось повернуть бронзовую голову рогатого барашка.

– Вам кого? – строго спросила домработница в шитом цветочками фартуке.

– Василия Ивановича, его должны были предупредить по телефону.

Гостя провели в просторный зал и предложили удобное кресло. Неплохо живут бывшие каторжане! Пять комнат, мебель карельской березы, индийский бархат, шелковые китайские гобелены. Более чем адекватная плата за годы сибирской ссылки.

– Никакого интервью не будет! – от самых дверей рассерженно заявил сухонький старичок.

– Меня направил товарищ Берия.

– Он говорил о заслуженном и опытном диверсанте, а здесь мальчишка! – проворчал хозяин. – Пошли в рабочий кабинет.

Название определяло обстановку, которую из-за громоздких книжных шкафов можно назвать классической. Даже шкафчик со множеством кубков и увешанная грамотами стена над диваном не меняли первого впечатления. Пока хозяин раскуривал сигару, Костя принялся разглядывать призы и грамоты. Написанный по-французски текст непонятен, но даты рубежа веков и символика свидетельствовали о выставках оружия, и он спросил:

– Это ваши награды?

– Самые престижные из Бельгии. В прошлом веке награждали отца и деда, более поздние принадлежат сыновьям.

– А где ваши?

– Нижняя грамота вручена за изобретение верхнего расположения возвратной пружины, левый кубок – за отвод газов из ствола.

– Что в этом особенного? – пожал плечами Костя.

– Что особенного в отражателе винтовки Мосина? – спросил хозяин и сам ответил: – Он первым это сделал.

– Вы были изобретателем?

– Изобретателем и владельцем одного из крупнейших оружейных заводов России, – поправил Василий Иванович.

– И царь отправил вас в Сибирь? – недоверчиво спросил Костя.

– Не меня одного. Судим за помощь революционерам в компании с Березиным, Евдокимовым и Приваловым.

– Привалов вроде был очень богатым.

– Я тоже был не беден, но революционерам помогал деньгами и оружием.