за руку. – Извини, не хотела. Просто раздражительной такой стала… Хоть в колдовство верить начинай. Фафку вчера выгнала…

– Твою фрейлину кто другой уже давно расстрелял бы. Можно, конечно, княжну Лобанову-Ростовскую оригиналкой назвать, но держать такую барышню при себе… Разве что только с твоим терпением.

– Это все пустое! Как мне тебе помочь?

– Никак. Мы уезжаем из России.

– А клиника, опыты?

– Я договорился – Николай Васильевич все возьмет под свое крыло.

– И «Русский медик» тоже?

– Нет, тут у меня есть сильный партнер – Келер. Все равно производство на нем.

* * *

А одиннадцатого мая статейки о врачах-вредителях прекратились. Бюджет кончился? Или поступило ценное указание не муссировать эту тему? Я не думал о причинах, больше радовали результаты. А то охрана в режиме постоянного аврала – не очень хорошо. Гюйгенс после поездки в лавру даже кричал на меня. Сказал, что слушать больше не будет. И сразу начал готовиться к осаде. Потому что вероятность появления возмущенных народных масс под окнами – совсем не нулевая. После, когда полыхнет пламя и наши трупы начнут обугливаться, приедут пожарные и конная полиция, но нам уже будет всё равно. Это цитата, если что.

Двенадцатого я продолжал заниматься ленивыми перемещениями по дому. Пока безделие утомить не успело. Написал пару писем, набросал черновик статьи про установку бронхоблокатора. Не здесь, так в Германии опубликуют. Или в Британии, Штатах, какая разница?

А вечером приехал Зубатов. Ну наконец-то прислали гонца. А я всё думал, кто же прибует озвучивать вердикт? Сергей Васильевич выглядел усталым. Загоняли Сивку крутые горки. На износ работает. Надеется, что в силу возраста Горемыкина отставят и назначат взамен ретивого служаку? Наивный. Такие в заместителях до конца сидят, а министром будет лично преданный императору царедворец.

От чая мой гость не отказался. Глядя, как он уничтожает баранки, я велел принести бутерброды, а потом и вовсе выставил бутылку коньяка из бара.

– Французский?

– А чей еще? Говорят, Шустов в Москве пытается наладить производство, но я пока не пробовал его коньяк.

Зубатов жадно набросился на бутерброды.

– Вы что же, Сергей Васильевич, не ели сегодня?

– Так некогда! Всё на ногах, бегом. Повсюду глаз да глаз нужен, доверить никому нельзя! Ужас, до чего некомпетентные сотрудники! У меня в Москве таких и близко не было!

– Вы же забрали с собой людей?

– Шесть человек. И они просто растворились в Питере. Знаете, какой штат МВД?

– Нет.

– Больше двадцати тысяч человек! Впрочем, толку от такого огромного штата мало… Бездельники, казнокрады…

– Ваша правда. На меня с женой какие-то негодяи напали возле лавры, так городовой заявился к шапочному разбору! А я думал – столица…

Зубатов с сожалением отставил тарелку с бутербродами, вытер рот салфеткой.

– Я знаю о случившемся. Виновные понесут наказание – уже назначена проверка.

– Нападавших, конечно же, задержать не получилось?

– Вы так говорите, будто что-то знаете.

Ой, а чего это мы глазки отводим?

– Кое-что – да. Моим людям удалось буквально за два дня выяснить, что главный лейб-медик Цыцурин в французское посольство как на службу ходит. И это он дал приказ фальсифицировать протокол вскрытия цесаревича.

– Ну, это еще не…

– Уже да. У меня есть заверенные нотариусом показания патанатома Вольского, производившего аутопсию. Хотите, и вам копию предоставлю? Я скажу, завтра нарочный принесет.

Сергей Васильевич скривился как от приступа зубной боли. Обсуждение дворцовых перипетий в его планы явно не входило. Тут и самому впору на скользком паркете головой удариться. А специфика службы в МВД такая, что от подобного удара можно сразу скончаться – скорая приехать не успеет.

– Спасибо, не надо. Мы, знаете ли, тоже работать умеем. Кстати, а куда вы дели это ваше изделие, отобранное у Вольского?

– В левом кармане мундира цесаревича. Я положил его туда, когда прощался с ним.

– В любом случае, князь, не стоит больше продолжать рыть в этом направлении. Считайте это моей личной просьбой и рекомендацией.

Ничего другого я даже не ожидал.

– Не пойму только, чем я этому Цыцурину помешал? Я его видел полтора раза, и то – издалека.

– А чья идея была передать лейб-медиков из министерства двора в минздрав? Вот Федор Степанович и осерчал. А тут очень кстати подвернулся несчастный случай с цесаревичем, – Зубатов перекрестился. – Никакого заговора, обычное головотяпство, но казус он использовал. А Его величество быстро обиды не забывает – злопамятный. А вы ему еще и перечить стали, прошением об отставке размахивать. Разрешение на ваш отъезд получено, на днях его вам доставят. Вас же приглашали лекции читать? Ну, вот и езжайте, читайте.

Они что, на одном совещании с Сергеем Александровичем сидели? Или совместно вырабатывали формулировки?

– А французский посланник? – не унимался я. – Как его, барон какой-то, Бомбард, что ли?

– Барон Морис Бомпар. Все очень хорошо помнят казус с его предшественником. Наверняка инструкции получены. А уж найти персон, готовых ему услужить… Даже искать не придется. Только не вздумайте еще и этого на дуэль вызвать! Тут уже высылкой не отделаетесь.

Да я подожду. Месть – это блюдо, которое надо подавать холодным. Бомпар этот наверняка ведь и в отпуск на родину съездить пожелает. А уж про Цыцурина и вовсе никаких запретов мне не озвучили. Какою мерой меряете, господа…

– Я вас услышал, Сергей Васильевич. К рекомендациям обязательно прислушаюсь. А лекции… Вот как только паспорта получу, так и поеду.

– Ох уж эти ваши словечки, Евгений Александрович. Иной раз как скажете, и думаешь, где вы их набрали?

Штирлиц в который раз был близок к провалу. Вот вроде и вжился уже, и носки с подвязками удивления не вызывают, а иной раз всё равно что-нибудь да вылезет. Не говорят сейчас «услышал». Никто, кроме князя Баталова.

Глава 12

Редакція журнала «Врачъ» совмѣстно съ россійскимъ хирургическимъ обществомъ уполномочены заявить, что недавніе нападки въ нѣкоторыхъ газетахъ на коллективъ врачей, подготовившихъ и осуществившихъ операцію покойному Государю-Цесаревичу являются ничѣмъ инымъ какъ клеветническими измышленіями. Изучивъ медицинскую документацію, мы заявляемъ, что означенное оперативное вмѣшательство было проведено безупречно и не имѣетъ никакого отношенія къ смерти Его Императорскаго величества Георгія Александровича, о которой мы всѣ скорбимъ.

Задержка с отъездом была вызвана обычной российской бюрократией – на Жигана и прочих сопровождающих нас лиц МВД никак не выдавало выездные паспорта. Процедура эта простая – дал дворнику рубль, он пошел в присутствие и принес тебе невзрачную книжечку объемом двадцать четыре страницы. У меня документ имелся, с прошлого выезда, а пять лет, в течение которых он действителен, еще