позволяло рассчитывать на определенные преференции. Пододвинув стул поближе к столу, он понизил голос. Поллард подумал, что, беседуя с этим субъектом, лучше держать ухо востро.

– История довольно мерзкая, – со вздохом сказал Китинг. – Как вы считаете?

Поллард согласился с этим утверждением.

– В каком-то смысле, – задумчиво продолжил Китинг, – это заставляет меня чувствовать себя совершеннейшей свиньей.

– Что именно?

– О, вчерашняя небольшая перепалка с Вэнсом перед самым его уходом. Что ни говори, Вэнс нередко пытался втянуть меня в свои психологические игры, ну и я отвечал ему тем же. Ничего серьезного, но вы знаете, как такие вещи застревают в голове. Остается осадок, и все время думаешь, что в последний раз, когда видел человека живым, ты сказал…

Доверительный рассказ Филиппа Китинга был прерван шумным появлением Г. М. В этот раз действительно было на что посмотреть. Из чистой вредности, причину которой Поллард хорошо понимал, сегодня Г. М. не отказался нацепить на себя воротничок. Напротив, в дополнение к своему древнему цилиндру, он вырядился в великолепный, хотя и несколько тесноватый, утренний костюм, который состоял из сюртука-визитки, полосатых брюк, треугольного воротничка «под бабочку» и серого шейного платка. Обильно потея и яростно вращая глазами, он ввалился в дверь, элегантный, как двухколесный экипаж. Его внешний вид являл собой живую иллюстрацию того, что ждет от своих служащих правительство. Правда, драматический эффект несколько смазался, когда он достал трубку из кукурузного початка и, водрузив ноги на стол, раскурил ее с видимым удовольствием.

Филипп Китинг приветствовал его с деликатной сердечностью.

– Если бы не печальные обстоятельства, сэр Генри, я был бы счастлив познакомиться с вами, – со вздохом проговорил Китинг. – Но эта история абсолютно выбила меня из колеи, как я уже признавался сержанту Полларду. Мы с Вэнсом относились друг к другу скорее как родные братья, чем как кузены.

– Спасибо, сынок. Да, это должно было стать для тебя своего рода шоком, – ответил Г. М., отводя взгляд в сторону. – Старик Боко сообщил тебе все факты, не так ли? Я попросил его об этом.

– Комиссар? Да. Но дело не только в смерти Вэнса. Видите ли, эта история может иметь для меня определенные последствия, – проговорил Китинг, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что дверь закрыта. – Я часто повторял Вэнсу: легко идти против традиций, когда не нужно зарабатывать себе на хлеб. Вы можете счесть меня ханжой, но это не так. «Играй по правилам и не валяй дурака» – вот мое кредо. Понимаете, что я имею в виду? К тому же я помолвлен с леди Прунеллой Аберистуит, дочерью графа Глэмбейка. Это ни для кого не секрет, – добавил он несколько смущенно. – А старина Глэмбейк…

– Не хочу тебя перебивать, сынок, – буркнул Г. М., вынимая трубку изо рта. – Однако не мог бы ты внятно объяснить, о чем ты тут толкуешь?

– Разве вы не выяснили, кто убил Вэнса?

– Пока еще нет. А ты?

– Я не могу сказать, кто конкретно это был. Но я точно знаю, что это было тайное общество под названием «Десять чайных чашек».

Наступила пауза. Г. М. отложил трубку в сторону. Филипп Китинг смотрел на него с такой обезоруживающей искренностью и с такой тревогой на добродушном круглом лице, что Г. М., казалось, несколько опешил.

– Очень интересно, сынок. И что тебе известно об этом обществе?

– Боюсь, не очень много. Пара туманных намеков от Вэнса, ну и сам я кое-что разузнал… Хорошо… Я думаю, это что-то вроде религиозной организации.

– Религиозной?

– Не в хорошем смысле этого слова. Члены этого общества чему-то поклоняются, но я так и не понял, чему именно. То ли занимаются магией, то ли ищут вечной жизни, то ли верят в переселение душ – что-то из разряда подобной богомерзкой чепухи. Как бы то ни было, один из законов этого общества гласит, что любой мужчина, принявший членство, имеет право назвать своей невестой, принеся обет или еще что-то в этом роде, любую женщину-члена, какую только пожелает. Ну, все мы всего лишь люди, и я вовсе не против маленьких удовольствий, при условии сохранения приватности, разумеется. Но не этот же оккультный нонсенс! И вот в чем дело… Видите ли, у меня есть веские основания подозревать, что жена Дервента является членом этого, так сказать, клуба.

– Да, ваша версия имеет смысл, – согласился Г. М., внимательно изучая носки своих туфель. – Однако возникает ряд вопросов. Насколько велико это общество? Когда оно было создано? Кто его основал? Что означают чайные чашки? И гарантирует ли это общество своим членам вечную жизнь после выстрела в голову?

Филипп покачал головой:

– Боюсь, у меня нет для вас ответов. Информация собиралась мной по крупицам. Понимаете, что я имею в виду? Мне кажется, Вэнс должен был получить посвящение в члены тайного общества, в котором жена Дервента – что-то вроде идейного вдохновителя.

Интересно, подумал Поллард, что история о десяти чайных чашках, на первый взгляд совершенно неправдоподобная, теперь не выглядела таковой ни в малейшей степени. Она не только укладывалась в его первоначальную гипотезу. Она ее подтверждала. Образы Вэнса Китинга и Джанет Дервент неожиданно с легкостью вписались в узор из павлиньих перьев. Поллард сам был свидетелем, как Китинг, входя в комнату с чайными чашками, снял шляпу. Он сам мог подтвердить, что даже в душный летний полдень в этой комнате царила особенная жутковатая атмосфера. И можно сколько угодно рассуждать о шарлатанстве, но факт остается фактом: Китинг завещал миссис Дервент состояние в несколько сотен тысяч фунтов.

У Полларда было достаточно времени, чтобы все это обдумать, поскольку Г. М. довольно долго хранил молчание. Наконец тот взял в руки трубку, словно подводя под разговором черту.

– Ты принес нам настоящую бомбу, мальчик мой, – начал он. – И мне понадобится время, чтобы хорошенько над всем поразмыслить. Видишь ли, твой рассказ стал для меня большим сюрпризом. Я ожидал услышать от тебя совсем другую историю. Когда ты спросил: «Разве вы еще не выяснили, кто убил Вэнса?» – я ошибочно предположил, что знаю, на что ты намекаешь. Я решил, что ты имеешь в виду парня по имени Гарднер.

Филипп открыл было рот и снова закрыл его. Почему-то казалось, что ему стало как-то неуютно.

– Нет. Нет. Тьфу, пропасть! Это же сущая ерунда. По крайней мере, я не вижу…

– Подожди-ка, кажется, тут возникла какая-то путаница. Разве не ты вечером в понедельник на вечеринке с убийством сказал Френсис Гэйл, что между Гарднером и Китингом произошла ссора и Гарднер даже угрожал застрелить Китинга? Я долго пытался разобраться в этой истории и хочу наконец узнать