– Доживете. Так быстро это не делается, поверьте моемуопыту. И, со своей стороны, поторопитесь. Не тяните. Чем быстрей сделаете – тембыстрей уедете.

– Хорошо, – решительно сказала она. – Тогда вы должнысогласиться с моим предложением. Запрос на мое личное дело привезут нарочным вближайшие же дни. Я отдам запрос вам и взамен получу на руки свое личное дело.Пусть его запечатают, как положено. Как только я получу от Сурикова всенеобходимые показания, я в этот же день уеду. И больше здесь не появлюсь. Когдапридет запрос о моем откомандировании, вы подпишете приказ. И без всякихобходных листков и прочих глупостей. А вещевой и денежный аттестаты отправите вМоскву почтой. Идет?

Исаков с интересом поглядел на нее.

– А вы не такая уж беззащитная, какой хотитепоказаться. И жесткости в голосе более чем достаточно. Хорошо, сделаем так, каквы предлагаете. Приносите запрос, получите дело на руки. Но не вздумайтехитрить, Татьяна Григорьевна.

– Что вы имеете в виду?

– А то, что вы могли всю эту историю выдумать, чтобыразжалобить меня и разрешить вам уехать как можно раньше. Вам порученоследствие по ряду дел, и я вполне допускаю, что вы можете просто не хотеть имизаниматься, поэтому пытаетесь меня обмануть. Прежде чем вы сядете в поезд или всамолет, я хочу сам посмотреть, какие сведения вам удастся получить от Суриковаили собрать иным способом. Только после этого вы сможете уехать. Поэтому явношу коррективы в ваш блестящий план. Личное дело я сам заберу из отделакадров, и оно будет лежать у меня. И если вы не принесете мне доказательства,вы его не получите. Ну как? Устраивает?

– Вероятно, у меня нет иного выхода, кроме каксогласиться.

– Конечно, нет. Все, Татьяна Григорьевна, будемсчитать, что мы договорились. Я вас больше не задерживаю.

Татьяна вышла из кабинета Исакова с пылающими щеками. Дорогоей дался этот разговор. Ничего, сейчас наденет свое продуваемое насквозьпальто, выйдет на улицу и немного остынет. Вредный мужик этот Исаков, но, всущности, не такой уж плохой.

Сложив бумаги в сейф и обмотав вокруг шеи яркий шелковыйплаток, Татьяна вдруг вспомнила, что не позвонила своему врачу. А ведь ещевчера должна была. Вот растяпа!

Она торопливо набрала телефонный номер. Конечно, на работеврача уже не было, почти половина восьмого. Татьяна позвонила ей домой.

– Анна Степановна, это Образцова. Простите, что домабеспокою, замоталась, не успела застать вас на работе.

– Ничего, Танечка, – добродушно откликнулась АннаСтепановна, которая знала Татьяну много лет, еще со времен ее первогозамужества. – Срок у тебя небольшой, шесть недель, так что никакой спешки, еслинадумаешь.

– Значит, все-таки срок? – пробормотала Татьяна.

– Ну я ж тебе сразу сказала, а ты не верила,настаивала, чтобы анализы сделать. У меня глаз – алмаз.

– Ладно, Анна Степановна, я подумаю.

– Подумай, подумай, – согласилась врач. – Время естьпока.

Татьяна снова села за стол и принялась набирать длинныймеждугородный номер. Она звонила мужу.

– Стасов, ты можешь срочно получить запрос на моеличное дело?

– Могу попробовать. А как срочно?

– Вчера.

– Не понял…

– Шучу. Дима, – Татьяна была единственной из всехзнакомых Владислава Стасова, кто называл его Димой, а не Владиком и неСлавиком, – это нужно сделать очень быстро. Желательно завтра.

– Танька, я не верю своим ушам! Неужели твойизверг-начальник согласился отдать дело прямо сейчас? Ты же мне говорила, чтоон тебя привязал как минимум на месяц.

– Обстоятельства изменились. Димочка, позвони Насте,скажи ей, что я обо всем договорилась и она может приезжать в любой день.Макушкин ее примет. Это что касается ее просьбы. Теперь что касается моейпросьбы. Возьми запрос и отдай Насте, она мне его привезет. Дальше. Желательно,чтобы она приехала как можно быстрее, оптимально – дня через два. Не позднее. Надвое суток. Ты понял? На двое суток. Мне нужна ее помощь, но мне неловко еепросить. Все-таки мы с ней не так близко знакомы. Я очень рассчитываю на то,что к твоей просьбе она прислушается.

– Таня, я не понимаю, что происходит. Какие дела у тебяс Аськой за моей спиной? Что у тебя случилось? Почему такая срочность?

– Я все потом объясню. Никакой катастрофы, честноеслово, просто появилась возможность сорваться отсюда побыстрее, жаль будет,если не получится.

– И все?

– И все.

– Не врешь? Голос у тебя какой-то…

– Голос – это по другой части. Дима, я беременна.Только что с врачом разговаривала.

– Танюха… – охнул Стасов. – Миленькая… Как хорошо-то!

– Не знаю, может быть, – быстро перебила его Татьяна. –Я пока не решила. Ты тоже подумай. Позвони мне вечером, скажи, до чегодоговорился с Настей. Заодно и обсудим твои соображения по поводу аборта.

– Не по поводу аборта, а по поводу ребенка. Тут иобсуждать нечего.

– Хорошо, вечером поговорим. Все, Дима, целую тебя.

– Таня, подожди…

– Вечером, Димуля, вечером. Мне нужно бежать.

На самом деле никуда бежать ей не нужно. Просто стало трудносправляться с нервами, а ей так не хотелось, чтобы муж почувствовал ее тревогу.Да что там тревогу – откровенный страх. Растерянность.

Она еще какое-то время посидела в кабинете, бессмысленноперекладывая ручки и карандаши, потом все-таки заставила себя надеть пальто ипойти домой.

Ирочка встретила ее радостным щебетанием.

– Тань, я прямо дождаться не могла, когда ты придешь!Раздевайся скорее, будем ужинать, и я тебе все расскажу.

Она сгорала от нетерпения, и Татьяна изо всех сил стараласьне показать, насколько тяжко у нее на сердце и как ей не хочется сейчасвыслушивать Ирочкины истории. Она пыталась оттянуть момент, когда нужно будетсесть за стол и начать разговаривать со свояченицей. Сняв костюм, она, вместотого чтобы небрежно бросить его на кресло, как обычно, стала старательноразвешивать в шкафу на плечиках пиджак, блузку и юбку. Потом подошла ктуалетному столику и принялась, глядя в зеркало, снимать тампоном, смоченным вкосметическом молочке, макияж.

– Ну Таня! – раздался из кухни звонкий Ирочкин голосок.– Все же остывает! Ты что там, уснула?

– Иду!

Кулинаркой Ирочка Милованова была знатной, в этом ей неоткажешь. Она обожала готовить всякую экзотику, вычитывая рецепты в кулинарныхкнигах. Правда, рецепты служили ей только как бы канвой, общей идеей, а делалаона все равно по-своему. Иногда получалось просто ужасно, потому что существуютблюда, способ приготовления которых оттачивался десятилетиями и которые нетерпели никакой самодеятельности, но Ирочка никогда не унывала. Она веселосъедала неудобоваримый результат своих экспериментов и даже не морщилась, послечего начинала все по новой. Сегодня на ужин Татьяну ожидала севрюга с каким-то необыкновеннокрасочным гарниром. Кроме того, по кухне витал подозрительный запах знаменитыхИрочкиных пирожков с капустой.