та, прекратив на время терзаться вопросом, понравилась ли она Ксавье в золотом платье, переводит:

— Подними подбородок. Смотри прямо в камеру. Согни колени посильнее, выпяти грудь. Еще… Отлично!

Усилием воли я заставляю себя не цепляться за подол. Следуя указаниям Яньне, растягиваюсь на белой кушетке, от которой пахнет духами. Поднимаю ногу. Бархатная обивка щекочет кожу, пока я по велению Яньне меняю позы. Она снимает меня спереди, сзади, в профиль. Она играет с освещением. Бросает на задник звёзды. Мое тело тонет в подушках, и наконец я начинаю расслабляться.

— Чудесно! — Яньне снимает берет и пропускает пальцы сквозь свои короткие крашеные светлые волосы.

К концу первой съемки я пылаю румянцем от такого внимания. До сих пор во всех комплиментах, расточаемых моим выразительным глазам, шелковистым черным волосам, хорошенькому кукольному личику меня обычно смущал упор на мою азиатскую внешность. Но теперь тлеющий внутри меня уголек вспыхивает ярче.

Я переодеваюсь в белый комбинезон, а моя подруга тем временем позирует во втором наряде — черном платье и синем плаще, который она с каждым щелчком затвора обольстительно спускает на голые плечи.

— Этот снимок я положу под подушку Ксавье, — шутит Софи. Затем ее улыбка гаснет. — Эвер, мне нужен твой совет. За этим красавчиком все девчонки бегают.

У меня в голове не укладывается, как эта сообразительная, предприимчивая девушка могла так запасть на парня? Софи сказала Рику, что никто не разобьет ей сердце, а меня уверяла, будто знает, на что подписывается. Но она слишком серьезно настроена, слишком безрассудна, что как-то не очень вяжется с ее самоуверенностью.

Впрочем, многолетняя дружба с Меган свидетельствует, что я здорово поднаторела в оказании моральной поддержки. Обдумывая ответ, я завязываю на боку длинный, винного цвета пояс со свисающими концами. И улыбаюсь своему отражению: изящно, я немного похожа на мастера боевых искусств — мне это по душе.

— Как насчет того, чтобы пригласить его в конце месяца погостить у твоей тети? — предлагаю я. — Вытащить его из лагеря.

— Ой, классная идея! Я позвоню тете и попрошу разрешения — не сомневаюсь, что она согласится. Ведь это она рассказала мне про семью Ксавье. — Софи направляется в примерочную, но тут же возвращается. — Ой, Эвер! Пожалуйста, не пойми меня превратно. Но у нас в запасе всего по три наряда, так что, может… выберешь что-то посексуальнее? Не похожее на твое вчерашнее девчоночье платьице — и уж точно не этот детсадовский комбинезончик. Я имею в виду: оторвись по полной, хорошо?

Она посылает мне воздушный поцелуй. Стопроцентно искренний. Именно так Софи Ха выказывает свою любовь к друзьям. Вчера она советовала Рику не надевать желтое. Значит, я теперь тоже в ее клубе. А еще это значит, что, несмотря на все мои старания нарушить правила Ванов, я не продвинулась ни на шаг. Я бормочу что-то вроде «конечно, хорошо». Но все, что мне остается, — это не топать с досады, возвращаясь к вешалкам.

* * *

Я меняю комбинезон на розово-черный кружевной купальник, сквозь который эротично просвечивает тело. Это куда более рискованный наряд. Парикмахер убирает мои волосы в высокую прическу, обнажающую шею. Яньне начинает съемку; я принимаю разные танцевальные позы, демонстрирую гибкость — завожу поднятую ногу за спину и берусь за нее рукой. И улыбаюсь, чудовищно скаля зубы, словно гримасничаю перед зеркалом.

— Так-то лучше, — говорит Софи.

— Мои предки прикончили бы меня за такое. Уж теперь я точно нарушила правило «Одеваться как монашка».

Длинноногая Софи в белом итальянском бикини проходит в дальний конец студии, набирает номер своей тети и скептически хмыкает:

— Подожди, скоро опять придет моя очередь сниматься — и тогда ты увидишь настоящую бунтарку, деточка.

Я опускаю ногу, пытаясь подавить досаду. Это я бунтарка!

Софи болтает с тетей до самого конца моей съемки. Отключившись, она улыбается во весь рот:

— Мы едем! Она пришлет за нами машину. — Софи бросается мне на шею и визжит, сбивая с меня широкополую шляпу. — Эвер, это была гениальная идея! Моя тетя живет в потрясающем поместье — даже Рик так говорит. Ксавье просто обалдеет, и тебе тоже понравится!

— Рик?

Проклятье! Ну разумеется, он ведь тоже поедет. Я снова надеваю шляпу.

«Значит, ты за мной наблюдал?..»

Какого черта, Эвер, какого черта?

Мне приходит очередное сообщение. Потом еще одно. И еще. И еще. И еще. Это от Перл. Что там у них стряслось? Я бросаюсь к сумочке, едва не сбив с ног одетую в бикини Софи, которая встает перед задником.

Я наклоняюсь над телефоном, повернувшись спиной к подруге.

«Позвони нам».

«Ты хорошо питаешься? Прилежно учишься?»

«Ты нашла учебник по биологии? Мы узнали, что у тебя есть свободное время для занятий».

«Надеемся, изучение китайского принесет тебе большую пользу!»

«У вас там жарко, но ты одевайся поскромнее!» — Что-то случилось? — осведомляется Софи.

Я сжимаю кулаки, не в силах сразу ответить подруге. Выключаю телефон и засовываю его глубоко в сумочку, под рисунок.

— Ничего!

Не считая того, что родители снова пошли в атаку. Нарушили личное пространство Перл и вторглись в мою жизнь. У меня опять сводит живот; я поворачиваюсь к Софи:

— Я просто… О господи!

Моя подруга стоит босиком на фоне задника, спиной к камере. На полу шелковистой белой кучкой лежит бикини. Она голая! В буквальном смысле. Абсолютно. Студийные лампы освещают золотистое тело, выделяя более бледные участки на месте бикини. Подчеркивая розовые полутона. Я ошарашенно пялюсь на Софи, пораженная ее смелостью. Она упирает руки в бока.

— Эвер, ты такая ханжа! Это искусство, а не порнография.

Но на ее губах играет торжествующая улыбка. Софи — сама сексуальность. Пока она принимает позу за позой, а Яньне запечатлевает идеальные очертания ее ягодиц, мое сердце терзает лютая зависть.

Помню один день в парке, когда мне было шесть лет. Я ела зеленое яблоко, сидя на траве в юбке, а мама гневно накинулась на меня, испугав и доведя до слез. Очевидно, я слишком широко раздвинула ноги. Осрамилась перед гулявшими в парке людьми, многие из которых, вероятно, ничего и не заметили. Попреки только множились, когда мое тело начало обретать взрослые формы и выставлять их напоказ было еще позорнее.

Хватит, мне надоело стесняться своего тела!

Я меняю наряд уже в третий раз. Софи закутывается в халат и, покопавшись в чаше с леденцами, плюхается на диван, чтобы понаблюдать за моей последней съемкой. Нервно сглотнув, я ступаю босиком на задник, убирая за ухо непокорную прядь. Я выбрала самый дерзкий наряд, на какой только осмелилась. Прозрачная юбка