Выронив сумки, из которых посыпались продукты, я попятилась.Потом завизжала: тихо, словно поросенок-недомерок. Голос куда-то провалился, ия никак не могла исторгнуть из себя что-нибудь, подобающее случаю.

Боже мой, вот оно! Убийство! Ничем хорошим не моглозакончиться то, что начиналось так отвратительно.

Пропавший Туманов, походы по врачам, ясновидящим идетективам и, как венец всего — труп в коридоре. За что это мне?!

Через некоторое время я сообразила, что кидаюсь грудью надвери соседей по площадке, перепрыгивая от одной к другой. Дома оказался толькоПаша Скоткин. Вечность спустя он наконец справился с единственным замком,который отделял его частные владения от тлетворного влияния улицы. Лицоприятного розового цвета и смекалистое выражение на нем свидетельствовали отом, что Паша принял свою норму и вполне адекватен.

— Паша! У меня тело! — сказала я, схватив его заруку и сжав ее изо всех сил.

— Ну и что? У меня тоже тело, — рассудительноответил сосед. — Только ты его сейчас повредишь. Синяки останутся.

Паша попытался вырвать руку из моего стального захвата, но яокостенела, поэтому пальцы не разжались.

— Ну, ты полегче, полегче! — пробормотал он,пытаясь отковырнуть мои ногти от своей плоти. Я его совершенно не слушала.Вернее, не слышала.

— Паша! У меня труп в квартире!

Паша задумался и, нахмурив брови, спросил:

— Кто помер-то?

— Не помер! Убили! Из пистолета стреляли! В профессора!

— Ну надо же. Дай гляну.

Паша отодвинул меня в сторону и с опаской приблизился кквартире. Его клетчатые тапочки, мягко касаясь пола, проследовали в коридор.Увидев мертвого профессора, Паша замер, словно насторожившийся суслик, и вперилвзгляд в тело.

— Насмерть, — сказал он через некоторое время,глубокомысленно кивая головой. — Кто ж его так?

— Откуда я знаю! — Мои зубы начали приплясывать,мелко-мелко клацая, как будто бы грызли сухарик. — Он должен был прийти комне в три часа!

— Это ты правильно время запомнила, — похвалилПаша. — Ментовка приедет, будет допрашивать.

Господи, милиция! Как я не подумала раньше! Надо ведьпозвонить «ноль два». Тут я поняла, что до телефона мне не добраться. Аппаратнаходился в комнате, и, чтобы добраться до него, надо перешагнуть черезпрофессора.

Это оказалось выше моих сил. У Скоткина телефона не было.

— Пойду помяну профессора, — сообщил Паша,пятясь. — Нельзя, чтоб так.., всухую помереть.

Захлопнув дверь, я бросилась вниз по лестнице и минут черезпять уже добралась до вожделенного телефона-автомата. Позвонила всем: дежурномупо городу, Катерине и Туманову номер два. Все трое велели мне не волноваться, авзять себя в руки и ждать их появления. Я принялась бегать по газону переддомом, ломая руки. Со стороны, наверное, казалось, будто я вознамериласьутрамбовать тропинку, чтобы прохожим было легко перебираться через жирнуюгрязь.

В честь приезда милиции лифт неожиданно заработал.

Самый главный из милиционеров, тот самый капитан, с которымя была уже хорошо знакома, всю дорогу успокаивающе хлопал меня по спине, какбудто сотрясения могли помочь мне преодолеть стресс. Я взахлеб рассказывала опрофессоре, о том, что мы должны были встретиться после трех, об аномальныхзонах и черных дырах.

Вместе с нужными словами откуда-то появились слезы, и мнепришлось доставать из сумки бумажные платки, чтобы справиться с неожиданнымнаводнением.

Открыв дверь в квартиру, я распахнула ее настежьдраматическим жестом и сказала:

— Вот он!

Потом отступила в сторону и зашлась в рыданиях. Ни капитан,ни его соратники не двинулись с места. Они долго смотрели внутрь коридора, потомобратили взоры на меня.

— Подойдите сюда! — велел капитан. В егоэнергичном голосе появились нотки усталости. Этот тон был мне знаком. Примернотак все разговаривали со мной, когда считали, что я сошла с ума.

Я заглянула внутрь квартиры и остолбенела. Профессор большене лежал в коридоре, пугая отрешенным лицом. Не веря своим глазам, я вбежалавнутрь и заглянула по очереди в комнату и на кухню. Тела не было! Присев накорточки, я стала разглядывать пол — может быть, что-нибудь осталось в качествеулики? Пуговица, капелька крови, шерстяная, нитка? Но нет — ничего такого наполу не было.

— Труп профессора куда-то делся! — растерянносообщила я капитану и его товарищам.

— Мы заметили, — сдержанно сказал кто-то из них.

— Но у меня есть свидетель! — внезапно вспомнилая. — Мы ведь вместе с соседом осматривали место преступления. С ПашейСкоткиным!

Милиционеры тут же оживились. Свидетель — это совсем другоедело. Я бросилась к Пашиной двери и принялась давить на звонок, перемежаякороткие требовательные звонки длинными и настойчивыми. Паша не открывал.

— Ушел куда-то, — предположил капитан.

Но я не хотела сдаваться. Опять изображать из себя дуруперед целым собранием официальных лиц? Нет уж, спасибо, не хочу. Я сталастучать в дверь ногами. Наконец где-то в глубине квартиры послышалосьшевеление, затем раздались шаги. Создавалось впечатление, что к двери идетслонопотам — такими шаги были медленными и тяжелыми. Неужели это Паша в своихвелюровых тапочках так топает?

Оказалось, что Паша не топал, а полз на животе, стучалоктями по паркету. Героическим усилием он приподнял торс, открыл замок и упална спину, глядя в потолок младенческими глазами.

— Так-так, — сказал капитан задумчиво.

— Паша! — гневно закричала я. — Немедленноиди сюда! Ты нужен как свидетель.

— Свидетель чего? — спросил Паша, вставая сначалана карачки, а потом — по вешалке с пальто — на ноги.

— Свидетель того, что у меня в квартире было тело!

Вот только что!

— В таком состоянии он не может ничего заявлять, —высказался кто-то из милиционеров.

— Тогда он был еще в норме!

— Сколько же часов назад это было?

— Каких часов? Паша весь проспиртован, как экспонатбиологического музея! К нему достаточно поднести мокрую пробку, как он тут жеплывет.

— Вместе пьете? — уточнил капитан.

— Что за базар? — спросил между тем Паша,выбравшись на лестничную площадку. — Я все помню. Тело было. — Лежаловот такое вот, — он двумя руками показал, какое было тело. Примерно какрыбак, изображающий гигантские размеры той рыбы, которая сорвалась у него скрючка.

Я посмотрела на рваный комок бумажных платков, которые досих пор сжимала в кулаке, и снова уткнулась в них носом. С небольшим разрывомво времени из лифта вышли Туманов и Катерина. С их появлением я мгновенноутратила силу воли и желание доказывать свою правоту. Обняв меня за плечи,Туманов обратился к капитану.