«Лучше бы и не вспоминала, вряд ли у меня такое получится», – вздохнула с сожалением. Но все же схитрила: прикрыла на миг глаза словно невзначай и живо представила блестящие слиточки, которые ровными рядами ждут своего часа в коробке на полке сельского магазина.

Внезапный грохот заставил меня распахнуть глаза почти сразу, не дав насладиться сладкими мечтами. И первое, что увидела, – бледное лицо отскочившей к стене Сирени и ее начавшие терять окраску руки. И еще Фуссо, стоящего перед ней и загораживающего ведьму, как щитом, поднятым панцирем.

Впрочем, ведьма пришла в себя почти моментально и, насмешливо блеснув в мою сторону необычайными глазами, одним движением ладони успокоила краба.

– Ну и чего же тебе захотелось? – спросила иронично, возвращаясь к застеленному салфеткой камушку. На котором до этого момента стояли кувшинчик из-под допитого крабом молока да миски с хлебом и сыром.

А теперь торчала одним концом вверх какая-то неопрятная доска, из-под нее виднелись углы картонки и стекали во все стороны золотистые плиточки.

Такие знакомые, что я сразу сообразила, откуда они взялись. Но как здесь очутилась эта несуразная доска? Хотя… если посмотреть на нее вот с этой стороны, начинает казаться, что она мне знакома… И довольно хорошо знакома.

А руки уже автоматически развернули фольгу ближайшей плиточки и сунули ее в рот. О! Как я и люблю – миндальная. Бесстрастные глаза краба следили за мной так неотрывно, что то ли от восторга, то ли от потрясения я кивнула ему и подгребла к себе кучку шоколадок.

– Иди сюда, зая, угощать буду. А то кормят одним хлебом, а тебе, может, тоже до посинения сладенького хочется!

И отважно высыпала в жуткую пасть, к которой еще несколько дней назад и за миллион бы не подошла, первую порцию очищенных от оберток плиток. Неизвестно, как устроены органы вкуса у горных крабов, в нашем мире таких нет, да и биология никогда не была моим любимым предметом, но животных я всегда любила, хотя и не отказывалась проводить на них эксперименты.

Вроде проверки, найдет ли кошка вход домой, если ее пустить в печную трубу. Кошку потом доставал соседский парнишка, я стирала перепачканные в саже половики и покрывала, а тетушка читала мне очередную нотацию. И ехидно хвалила за то, что я догадалась провести этот эксперимент летом, когда печи не топятся. На что я находчиво отвечала, что в душе исследователь, а не садист.

А Фуссо тем временем распробовал вкус шоколадок и принялся сам сдирать с них обертки. Получалось это у него до того ловко, что коричневые плиточки так и замелькали, забрасываемые в ненасытную пасть.

– Сирень, а ты не хочешь шоколадку? – вспомнив о приличии, оглядываюсь на ведьму и замечаю слезинку, готовую выкатиться из глаза.

– Спасибо, я уже взяла одну, – виновато опуская взор, словно пойманный на выковыривании орешков с торта ребенок, бормочет ведьма, и внезапная догадка взрывается в моей голове.

Но ведь этого не может быть! Просто потому, что это невозможно, неправильно и вообще чудовищно! И что самое противное, об этом нельзя ни говорить, ни спрашивать, все равно ведь не ответит, зато своим вопросом я могу сделать очень больно. Хотя… уж куда больнее-то.

До самого вечера я занималась магией молча и сосредоточенно. Может, поэтому, а может, потому, что вдруг поверила в свои силы и возможности, получаться у меня стало все лучше. И точнее. Теперь огонь не взрывал указанный Сиренью камень, а плавил его ровно настолько, насколько это было заказано, светящиеся шары и колбаски вспыхивали по одному взмаху ресниц, и даже вода начинала появляться именно в тех местах, на которые указывала наставница.

А появившиеся к обеду новая коробка шоколадок, на этот раз без магазинной полки, и несколько банок «Нескафе» потрясли даже мою невозмутимую учительницу. Тем более что все бытовые предметы у меня получались безо всякой тренировки и не сопровождались никакой слабостью, знаменующей у местных ведьм перерасход энергии.

И все же в свое новое – временное, надеюсь, – жилище я возвращалась в корзине, которую, естественно, тащил Фуссо. Конечно, сама виновата: почувствовав почти неограниченные возможности своего дара, решила, что могу делать все то, что с такой легкостью творит Сирень. И в первую очередь летать.

Ну, летать – это для меня особая тема, мне всегда казалось, что природа нас обделила, не выдав крылья. К тому же воспоминания о снах, где я умела летать, ярких, красочных, наполненных острым восторгом полета и захватывающим дух ощущением внезапного падения, всегда долго преследовали меня, заставляя истово жалеть, что все это было не наяву.

И теперь, едва осознав себя самой настоящей ведьмой, я после шоколада первым делом пожелала подняться в воздух.

Но лишь придя в себя и выслушав отповедь Сирени, начала проникаться пониманием, как все-таки замечательно, что эта идея пришла ко мне именно здесь и сейчас. Ведь все закончилось банальным ударом моей многострадальной головы о потрескавшийся от тренировок камень потолка.

Кстати, еще одно огромное спасибо наставнице за чудодейственную шапочку, по своим защитным качествам далеко обогнавшую мотоциклетный шлем. Без нее мне пришлось бы полежать с недельку в постели с сотрясением мозга. Хотя моя тетушка в таких случаях утверждала, что это единственная болезнь, которой у меня просто не может быть. Так как сотрясать якобы нечего.

– Кэт, мне придется наложить на тебя заклинание, ограничивающее твою магию, – водя руками над моей головой, строго высказывала ведьма, едва я рухнула вниз на осколки камней, – если ты не возьмешь за правило сначала советоваться со мной. Как думаешь, почему так ценятся в нашем мире хорошие учителя? Все очень просто. В любом деле трудно переучиваться, а вот в нашем – почти невозможно. Ведьма, привыкшая сначала пробормотать пару-тройку мозголомных фраз, находится в значительно более уязвимом положении, чем та, кому достаточно просто пожелать, разумеется вначале отчетливо представив, чего именно. Вот ты сейчас пожелала взлететь, я правильно поняла? По твоему хитрому взгляду вижу, что правильно. Но куда взлететь, на какой высоте зависнуть или в каком направлении и с какой скоростью лететь, ты даже не задумалась. Вот тебя твоя сила и швырнула вверх. И тебе повезло, что мы в пещере, иначе бы вмиг оказалась на такой высоте, где и дышать-то нечем.

Это объяснение я уяснила мгновенно: и про стратосферу, и про космос знаю достаточно. От одной мысли о моей безжизненной тушке, летящей сквозь бесконечную мглу, у меня все заледенело в груди. Нет, больше никаких спонтанных желаний… если хочешь жить, учись, Катька, думать.

После ужина, когда ведьма по обыкновению исчезла в затянувшемся за ней тоннеле, оставшийся со мной краб сначала доел остатки ужина, потом все сложенные в корзину шоколадки. А затем устроился возле лежанки и, посмотрев в мои засыпающие глаза, тихо прошипел:

– Тысс добраясс…

Я собиралась еще удивиться, ответить, но сон уже мчал меня на быстрых санках в неведомую глубину, полную неожиданных встреч, находок и потерь.