Лилия посмотрела на золотые часы размером со шкаф – тиканье не мог заглушить даже оркестр – и подумала, что они больше подходят великану. Огромная стрелка указывала на семь вечера, так что впереди ее ждали как минимум три часа мучений. Сначала танцы, затем ужин из бесконечного числа блюд. Она распрямила плечи. Значит, надо провести их достойно, как и учила мама.

Лили направилась к брату. Тот как раз поймал официанта, снял с подноса два бокала с шампанским, и нетерпеливо ее поджидал. Она сосредоточилась на золотых искорках в его руках. Но покалывание в спине усиливалось. Внимательные взгляды гостей прожигали платье, прошибали насквозь, а перешептывание, которое доносилось до Лили, стоило пройти мимо, сбивало с ног. Но каким-то чудом она добралась до Эдуарда и беспомощно вцепилась в его рукав, чуть ли не повиснув на нем.

– Считаю, что тебе необходимо выпить целительную жидкость. – Эд передал бокал, и он вероломно задрожал в ее руке. – Тихо, тихо. Ведешь себя так, словно тебя подвергли экзекуции.

– По ощущениям ничем не отличается, – пробормотала Лили и вдохнула тонкий аромат шампанского.

Она редко пила, но сегодня хотелось напиться до потери пульса.

– Потерпи полчаса, и про тебя забудут. Возможно, это к лучшему. Чем быстрее ты очистишь карму, тем скорее восстановишь репутацию.

– Не вижу логики в твоих словах, но надеюсь, что ты прав.

Эдуард широко улыбнулся и притворно-высокомерным жестом поправил бабочку:

– Мужчина в смокинге всегда прав. К тому же у «саранчи» сегодня на обед еще одно блюдо, кроме тебя.

– Да? И кто же?

Лили с любопытством огляделась, но не увидела никого, за кем обычно тянется шлейф скандалов и слухов.

– Семья Савельевых.

Стоило брату договорить, как Лилия сразу заметила худощавого мужчину с проседью на висках. Он шел под руку с женой, которая одаривала всех презрительным взглядом. И этим еще сильнее акцентировала внимание на старом платье. Оно висело на ее угловатой фигуре, скорее уродуя, чем украшая. Позади них шла Вероника. Скромное черное платье-футляр с белым воротником и манжетами превратило ее в послушницу при монастыре. Исчезло дерзкое выражение лица, которое обычно видела Лили. Мыслями девушка находилась где-то далеко. И ей там было лучше, чем здесь.

– Их тоже пригласили? – Лилия пригубила шампанское.

Она пила маленькими глотками, чтобы не вызвать еще больше пересудов.

– Ольховы часто их приглашают, но они не всегда приходят, – задумчиво ответил Эдуард. – Они единственные не подвергли Савельевых изгнанию.

Лили заметила, что брат не сводит взгляда с Вероники, и в его глазах читается сожаление.

– После твоих слов становится страшно. Неужели люди настолько прогнили, что для них деньги – это показатель человечности?

Эдуард встряхнул головой, вырываясь из мыслей, и обнял Лилию за плечи:

– Не для всех. Но у тех, кто поднялся на самый верх, гораздо больше шансов упасть. В отличие от остальных, кто никогда не стремился сюда.

– Твоя философия заставляет задуматься.

Лилия проводила взглядом Веронику. Та вышла на террасу и спустилась в сад. Вероятно, в тени деревьев она хотела скрыться от осуждения.

– Ты знаком с Вероникой?

Эдуард растерянно провел ладонью по волосам:

– С чего вдруг такой вопрос?

– Не увиливай. Я видела твой взгляд. Вы знакомы, иначе бы ты не жалел ее. – Лили чуть ли не прижала брата к стене.

– Ну, знакомы. Поверхностно. Какая разница? Отец удавится, если узнает, что я общаюсь с Савельевой.

– Тебя никогда не волновало мнение отца.

– Будь это так, я бы не пришел сюда, – возразил Эдуард.

Лилия уставилась на пузырьки в шампанском. Последнее время ее переполняла усталость от постоянного контроля Александра Николаевича. Но худшее заключалось в том, что выхода нет. В ее глазах он оставался нерушимым идеалом, которому подчинялись все, в том числе и она.

– О! Дорогие мои, как вам праздник? – Госпожа Ольхова наконец заметила их.

Платье развевалось вокруг нее, словно серое облачко, на котором она летала.

– Чудесно. Дивный оркестр, скажу я вам. – Эдуард мгновенно включил режим джентльмена.

Он поставил пустой бокал на поднос ближайшему официанту и поцеловал пухлую ручку госпожи Ольховой. При этом в его глазах отражалась лишь одна она. Природный магнетизм никогда не подводил.

– Спасибо, мальчик мой. – Женщина раскраснелась и помолодела на десять лет. – Лилия, красавица наша, как твои дела? – Она тактично умолчала о скандальной статье.

– Замечательно. – Лили улыбнулась и восхищенно округлила губы. – Ваше платье изумительно.

Госпожа Ольхова залилась звенящим смехом и покрутилась на месте:

– Все так говорят. Ох, я вижу чету Воробецких. Прошу извинить меня. – И женщина упорхнула к новым гостям.

– Лицемерка, – кашлянул в кулак Эдуард.

Лили закатила глаза:

– Неправда. Я сделала приятное человеку. Нет ничего лицемерного в маленькой лжи.

– Главное, не уподобляйся остальным. И не переступи черту, за которой лицемерие проникает под кожу.

Лилия поджала губы. Шутливая перепалка с Эдуардом не помогала отвлечься. Она продолжала чувствовать на себе кривые взгляды, гулкий шепот за спиной, тихий смех. Элита Велидара оценивала Лили, как кобылу на продажу, и с каждой секундой ее стоимость в их глазах падала. Попасть в заголовки газеты – для светского общества все равно что очутиться в чистилище. А для дочери Тигрова вообще не допускались никакие поблажки. Малейшая ошибка, и вновь восстановить репутацию можно лишь за счет удачного замужества.

Лили выдохнула сквозь стиснутые зубы и размяла плечи. Спина затекла от необходимости стоять ровно. Но нужно быть гордой и непоколебимой. И, возможно, от нее отстанут.

Как и предвещал брат, через полчаса внимание к Лилии ослабло, но напряжение никуда не делось. Мышцы налились сталью, и, чтобы хоть как-то расслабиться, она выбралась на террасу. Перед ней раскинулись ветвистые яблони, а тишина приятной тяжестью давила на уши.

Лили спустилась вниз по ступенькам и пошла в глубь парка. Прохладный воздух играл с подолом платья и локонами, которые выбились из прически. Возникла проказливая мысль отсидеться здесь до конца вечера. Но отец будет в ярости. И Лилия не хотела испытывать его терпение.

– Такая сладкая девочка и совсем одна. Говорят, ты работаешь? Теперь папа не может покупать тебе красивые платья, приходится трудиться самой. Хочешь, я помогу? Предлагаю увлекательную работу. Уверен, тебе понравится.

Лилия повернулась на смех и присмотрелась. Но тусклые фонари освещали лишь мужские силуэты.

– Пошел к черту, Игорь!