Голос Вероники она сразу узнала.

– Я не проститутка. Отпусти меня! – взвизгнула девушка.

– Как мы заговорили. Я буду решать, кто ты. И не смей сопротивляться! Заткнись.

Послышался шлепок. Лили вздрогнула и осторожно прошла вперед. Выглянула из-за раскидистого дерева и увидела Веронику. Девушка держалась за лицо, в глазах стояли слезы. Два парня окружили ее и жали к мраморной скамье.

– Что, молчишь? У тебя нет защиты, и ты это знаешь. – Игорь, щуплый молодой человек, довольно засмеялся. – Но мы ведь джентльмены, не так ли, Леонид? – Он обратился к другу, и тот кивнул. – Мы не бросим девушку в беде.

Вероника упала на скамью. Она глубоко дышала и смотрела на мучителей с нескрываемой ненавистью.

Лили прищурилась. Вот о чем говорил Эдуард. Лицемерие проникло под кожу. Она не знала молодых людей, но была уверена, что они знали ее. А отца – тем более.

– Вероника! – воскликнула она и вышла из тени. – Я искала тебя. Утром звонила мадам Ровийяр и просила передать тебе, что внесла изменения в наше выступление на День города.

Парни отшатнулись и подозрительно уставились на Лили. Ее ложь выглядела убедительнее правды. И они засомневались.

Лилия внимательно рассмотрела их:

– Твои друзья? Меня зовут Лилия Александровна Тигрова, рада с вами познакомиться. – Она подошла ближе и смело заглянула им в глаза. Как она и ожидала, ее имя произвело должный эффект.

– Мы уже уходим, – буркнул Игорь.

Видимо, он опасался называть свое полное имя. Обидеть Первую леди мог лишь отчаянный безумец.

Лилия посторонилась и вежливо попрощалась с ними, но они проигнорировали ее слова.

– Ты – последняя, от кого я ждала помощи, но все равно спасибо, – сухо обронила Вероника, когда парни ушли.

Она постепенно пришла в себя. Облизала нижнюю губу, на которой выступила капелька крови. Оправила помятый воротник.

– Не за что. Ты поступила бы так же на моем месте. – Лили присела рядом.

Вероника усмехнулась и достала из-под скамьи вскрытую бутылку шампанского.

– Не думаю. Во мне нет столько благородства.

– Во мне тоже.

Повисла тягостная пауза.

– Врешь и не краснеешь, – наконец заявила Вероника. – Я подставила тебя в клубе. Ты должна была сейчас пройти мимо и сделать вид, что ничего не слышала.

– Люди совершают ошибки, – пожала плечами Лили.

– Как можно быть такой идеальной? – Вероника поморщилась и запила презрение шампанским.

Но ее слова не трогали Лилию. Она вдруг поняла, что за грубой броней скрывается обиженная душа. И хоть невольно, но Лили несла за нее ответственность.

– В моей семье не выжить, если ты отклоняешься от идеала, – с иронией произнесла она. И улыбнулась.

– Неужели никогда не грешила? Ну, кроме похода в клуб? – На лице девушки заиграло настоящее любопытство.

Лили задумалась, и, когда ее молчание переросло в говорящую тишину, Вероника фыркнула:

– Так я и думала.

Они замолчали. Лили не решалась спросить о том, что, возможно, изменит ее жизнь. И этот страх перед неизвестностью пропитал воздух, который вдохнула Вероника. Казалось, она поняла, что мучает Лилию, и покачала головой:

– Вряд ли ты захочешь знать правду.

– Хочу, – упрямо отрезала Лилия, наплевав на осторожность.

– Все настолько прозаично и банально, что даже вспоминать не хочется. – Вероника поежилась.

Она уставилась на колени и ссутулилась, словно старуха. Стискивала горло бутылки, будто оно было виновато в случившемся. Костяшки тонких пальцев побелели.

– Тигров уговорил моего отца взять кредит в банке, – ее голос дрогнул. – Якобы на беспроигрышное дело, от которого они оба прибавят в деньгах. Папа колебался, но вы, Тигровы, обладаете всепоглощающей харизмой. И он согласился. Думаю, конец ты додумаешь сама.

Лили сидела как оглушенная. Додумать? Она не хотела. Не хотела думать.

– Что произошло потом?

Вероника посмотрела на Лили, словно она была умалишенной:

– Прогорело дело. А кредит пришлось выплачивать отцу. Ведь Тигров был чист. Банку отошла почти вся наша собственность, весь бизнес. Остался старый книжный магазин, который никому не нужен, – выплюнула Вероника. – Падение было слишком больным. Папа зарывается в долгах, мама – в алкоголе. Внизу оказалось не так комфортно, как наверху.

Лили вспомнила слова брата. Сегодня он бил прямо в цель или знал намного больше, чем утверждал.

Они сидели на скамье, и камень приятно холодил. Лилия молча переваривала историю Вероники, и все, что могла сделать – только беспомощно выкрикнуть:

– Отец не мог так поступить!

На лицо Вероники падали вечерние тени, делая ее старше. Из-за них углублялись морщины возле глаз. И Лилия понимала, что она не лжет. К девушке прочно приклеилась маска усталости, но не обмана.

– Это естественно. Мы пытаемся защитить близких людей, какое бы дерьмо они ни совершили. Но потом наступает момент, когда понимаешь – это бессмысленно. И их поступки не изменятся от твоих слов. – Вероника сделала глоток шампанского и криво улыбнулась: – Вот такая черная сказка.

Лилия смотрела на девушку, пытаясь увязать образ изящной леди с женщиной, которая пьет из горла бутылки.

– Я поступала несправедливо. Навесила на тебя груз вины твоего отца. Но я была ребенком и не могла пойти к Тигрову-старшему, чтобы высказать боль. А к тебе могла.

А потом ненависть превратилась в привычку.

– Мне так жаль, – прошептала Лилия.

Вероника протянула ей бутылку, и она неуверенно взяла ее. Почему-то сейчас Лили не боялась разозлить отца. Разочарование в нем подарило ей некую свободу. Она решила, что тоже имеет право совершать свои ошибки. И сделала огромный глоток спиртного.

– Ох! А ты меня удивляешь. – Вероника хихикнула и снова превратилась в глупую молодую девчонку. Она запрокинула голову и уставилась на звездное небо. – Ольховы единственные продолжают общаться с нами. Но мы редко принимаем их приглашения. Это все равно что возвращаться в дом, где вырос, и понимать, что он больше не твой.

И вместо тебя там засыпают другие дети, а в тайной каморке спрятаны чужие секреты. Ведь твои уже давно стали достоянием всех.

Слова Вероники осели липким налетом на тело.

– Тебе стоит вернуться в зал. Скоро начнется ужин.

Не зли своего папашу.

– А ты? – Лили поставила бутылку на скамью.

На языке остался терпкий привкус шампанского, слаще обычного.

– Я скоро присоединюсь. Еще чуть-чуть, – она блаженно прикрыла глаза, – мне сейчас так спокойно. А ты иди. Твой мир ждет тебя.