– Лучше молчи.

– Сам заткнись!

– Господа, – решительно прервала ясемейную перебранку, – дома друг другу комплименты выскажете, меня наданном этапе волнует лишь одно: где вы взяли коляску?

– Купили! – хором ответили супруги.

– У кого?

– Понятия не имеем!

– Послушайте, – каменным тономнапомнила я, – наверное, вы не поняли, что оказались замешанными впохищении ребенка? Давайте по порядку!

– Говори, – пробубнил Ваня, – япокурю пока!

Закряхтев, мужчина вылез наружу.

– Кретин, – зашептала Лина, –который год с ним мучаюсь. Жадный, злой…

– Разведись!

– Дети у нас!

– Хорошо, в конце концов, твое дело, скем жить! Откуда коляска?

Лина прищурилась.

– Сейчас все расскажу!

Лина давно живет с Ваней и в общем-топритерпелась к его малоприятному характеру. Иван не слишком много зарабатывает,занудлив, не любит животных… Но Лина свыклась, поняла, что другого супруга ненайти, и решила: пусть уж лучше такой, чем быть совсем одной. Но одна деталь вповедении Ивана раздражает супругу до одури. Муж невероятно жаден, лишнейкопейки на хозяйство не даст. Вернее, как раз он выделяет Лине копейки и приэтом требует, чтобы женушка и обед сварила, и ужин сделала, и детей одела, исама голой не ходила. А еще хорошо, чтобы у Лины и про запас оставалось.Поэтому в семье часты ссоры из-за денег.

Ваня никогда не упустит случая прихватить вещьс помойки. Лину просто передергивает, когда муженек притаскивает поломанныйстул или покореженный шкафчик и, отдуваясь, сообщает:

– Во идиоты, совсем хорошую вещьвышвырнули, мы ее на даче пристроим.

К слову сказать, у Вани золотые руки, онсамостоятельно превращает старые вещи в новые, там шкуркой потрет, здесь лакомпокроет, и колченогая табуретка вновь глядится молодкой, но Лине все равнопротивно. Однако с супругом она спорить побаивается, если Ваню разозлить, онспособен и в нос дать!

В среду Лина и Ваня пошли на проспект, там нетак давно появился лоток, где торговали всякой ерундой по десять рублей. Муж сженой начали перебирать пластмассовые миски, крючки, стельки для ботинок. И тутк ним подошла худая, даже изможденная женщина и спросила:

– Колясочку не надо?

– Какую? – сделал стойку Иван.

– Недорогую, всего за сто рублейотдам, – сообщила пьянчужка. – Ребенок у меня вырос, вещь ни к чемустала.

– Спасибо, младенцев дома неимеем, – быстро отреагировала Лина.

– Замолкни, – зло бросил муж иповернулся к пьянице: – Показывай.

– Постойте туточки, ща выкачу, –пообещала тетка и ринулась к расположенному неподалеку павильончику с надписью«Чай и шаурма».

– С ума сошел, – наскочила на ВанюЛина, – к чему нам каталка?

– Скоро внуки пойдут!

– Офигел? Старшей еще двенадцати нет.

– Все равно сгодится, на даче, –уперся муженек.

Лина только вздохнула, тут тетка появиласьвновь, вместе с обещанной коляской. Ваня радостно воскликнул:

– Беру.

Операцию «товар – деньги» произвелимоментально.

– Отличная вещь, – ликовалВаня, – совсем новая, такая не одну тысячу стоит.

– Похоже, она ее сперла, –попыталась вернуть мужа с небес на землю Лина.

– И чего?

– Нехорошо брать ворованное.

– Не сами же стащили, – началкраснеть Иван.

Лина лишь вздохнула. Сначала коляска оказаласьв квартире, стояла в коридоре, а сегодня супруги решили везти ее на дачу.

– Урод жадный, – причиталаЛина, – руки загребущие! За что мне…

– Значит, бомжиха пошла вон в туобжорку, – прервала я стенания Лины, указывая пальцем на полосатый шатер,раскинувшийся у метро.

– Угу, – кивнула Лина.

– Ну-ка опиши бабу.

– Очень худая, одежда, правда,чистая, – принялась послушно перечислять приметы собеседница, –волосы вьющиеся, глаза большие, только больные, – пьяница, в общем.

– Имя не знаешь? – с легкой надеждойосведомилась я.

– Нет, конечно, она схватила сторублевку– и деру, небось пропивать понеслась, – сердито ответила Лина.

В павильончике гомонил народ. Очевидно, этобыло популярное место среди лоточников, торговавших у метро, и студентов изблизрасположенного института. Несколько парней в грязных, заляпанных, некогдабелых фартуках металось за стойкой. Я встала в хвост очереди и спокойно ждаласвоего часа.

– С чем шаурму хочешь? – с легкимакцентом спросил у меня наконец один из продавцов. – Майонез, кетчуп? Иливсе смешать?

– Нет, спасибо. Скажи, тут работает худаяженщина, с большими глазами и лицом алкоголички?

Торговец замер, потом ответил:

– Плохо понимайт!

– Ты же только что нормально рассказывало шаурме!

– С майонезом, кетчуп, больше неговорить, – принялся идиотничать гастарбайтер, – бери шаурма,вкусный! С майонезом, кетчупом! Ахмед хорошо делать, Ахмед русский не говорить!Только шаурма, кетчуп, майонез.

Поняв, что ничего не добьюсь, я отошла отстойки, и тут за кассой приоткрылась маленькая дверка и из нее выплыла толстухав относительно чистом переднике. В руках тетка держала упаковки одноразовыхтарелок и бумажных стаканчиков.

– Эй, Ахмед, – крикнула она, –посуду куды пристроить?

– Сбоку поставь, – почти без акцентаответил парень, только что старательно изображавший передо мной иностранца.

Женщина умостила ношу на стойке и пошла назад.

– Можно вас на минуточку? – тихопозвала я.

– Чаво надо? – беззлобно спросилабаба.

– В ваш павильончик ходит женщина, худая,похоже, сильно пьющая, с большими глазами.

– И че?

Я опустила глаза.

– Вы ее не знаете?