— И по возможности не нарушать законодательство! — зачем-то крикнул вдогонку Андрей.

Настала тишина. Самому интересно — сядут на хвост этому типу? Он выдохнул, повернулся. Вдова смотрела на него большими глазами. От изумления даже морщин на лице стало меньше.

— Вы так рискуете, Мартин, — заметила она.

— Наглость — второе счастье, мэм, — вздохнул Андрей. — Хотя иногда возникает мысль, что первое…

Он добрался до гостиницы лишь через полчаса — сонный, дико уставший. Поймал себя на мысли, что так и не позавтракал. Город просыпался, улицы приходили в движение. Пару раз он заезжал в глухие подворотни, покидал машину и скрупулезно разбирался — не следят ли. Явная слежка отсутствовала. Под взглядом удивленного прохожего он исследовал с фонарем днище «Плимута». Все было чисто. Но ощущение, что кто-то дышит в затылок, не покидало. Офицеры группы пока не звонили — значит, явного фиаско не потерпели. Сил хватило улыбнуться чопорной британке за стойкой ресепшен, взобраться по лестнице и осмотреть скромный номер на предмет взлома или минирования. Он заблокировал входную дверь ножкой стула, поздравив себя с победой паранойи и прямо в ботинках завалился спать. Потом поднялся, ругаясь матом, поставил будильник в телефоне на 10.30 и снова рухнул.

Проснувшись, он обнаружил, что никто не звонил. Принял душ, облачился во все чистое, побрился — английский джентльмен всегда должен быть джентльменом!

Он ел в ближайшей забегаловке, ловя на себе пристальные взгляды женщин бальзаковского возраста. Мысленно стряхивал с себя эти «соринки». Он насыщался долго под одобрительное урчание хозяина — уничтожил омлет с беконом, пару вчерашних стейков, заказал половину яблочного пудинга и всю ее съел. Насыщение приходило — в отличие от чувства выполненного долга. Поездка через добрую половину Лондона заняла больше часа. Он заправил полный бак, заглянул в магазин цифровой техники, откуда вышел с пакетом под мышкой. Три часа сна не обновили организм, но, по крайней мере, не убили окончательно. Центр Лондона был забит людьми и машинами — наверное, так всегда бывает в субботний день: народ рыщет по магазинам, набивает холодильники и платяные шкафы. Ближе к вечеру отдыхающие повалят в парки и скверы, заполнят до отказа дорогие рестораны и дешевые забегаловки. Гудела Трафальгарская площадь и подъезды к ней. По Сохо сновали тысячи людей, как муравьи по муравейнику. Он пробивался через центр — мимо Королевского театра «Ковент-Гарден». Лондонский Сити в субботний день практически пустовал — он проехал его без пробок. А дальше мчал по гладкой четырехполосной дороге — через Шадуэлл, Лаймхаус. Навигатор немного глючил, но в целом справлялся со своими обязанностями. Скученные бетонные коробки, заводы, фабрики, мост через мутноватую Ривер Пи, мощные опоры линии электропередачи, строительные краны…

Он свернул с Ньюхем Уэй в нужном месте — на практически пустую улочку, густо обросшую деревьями. Район смотрелся неказисто, но тут убирали. Хороший асфальт, бордюры, легковые автомобили в парковочных карманах. Вдоль однотипных краснокирпичных домов, напоминающих бараки, стояли мусорные контейнеры. Людей на улице практически не было. Забор с граффити он не проглядел. Местные художники извращались по полной программе: сюжеты из фэнтези на грани порно, абстрактные композиции и надписи. Крайняя секция изображала две склоненные друг к дружке лохматые головы и багровый закат, над которым витали малосимпатичные крылатые твари. Видно, данная композиция и умилила Рафаэля.

Сворачивать Андрей не стал. Сместился влево, поставил машину между «закатом» и обочиной. Посмотрел во все зеркала, выключил двигатель. Телефонных сообщений не было. Купленный в магазине примитивный планшет с возможностью подключения USB уже практически зарядился от прикуривателя. Он включил его, дождался окончания загрузки. Как-то неспокойно становилось на душе. Какова вместительность флешки? Не больше пары гигабайт. Никакой гарантии, что это именно то, что искала группа «Манул»…

В носитель был загружен единственный видеофайл. Действительно, объемный — полтора «гига». Пот струился по спине. Он проглядывал его кусками — не было времени наслаждаться просмотром. Дрожала камера — снимали украдкой. Улица в центре Лондона — только там такая характерная архитектура. Как бы даже не Уайтхолл, на которой расположены правительственные здания. Картинка была нормальной, но изображение дрожало. Снимали с крыльца помпезного здания, выходящего на улицу. Проезжая часть практически пуста, вот из-за угла выезжают два черных седана, приближаются. Но до «оператора» не дотягивают, сворачивают раньше — открываются ворота, и автомобили въезжают во двор. Камера не выключается, рваное изображение скользит по стене здания, с крыльца которого ведется съемка. Мелькает барельефная надпись: «Royal HSB». Один из крупнейших финансовых конгломератов по оказанию банковских и страховых услуг! Если он отметился на этой записи, то это что-то значит? На память пришло лицо, подозреваемое в связях с террористами: некий сэр Айзек Айронблюм. Он имеет отношение к данному банку? Или это проблема не майора спецназа, а специалистов, которые выше и компетентнее?

Интуиция подсказывала, что информация на видео важная, но неполная и бездоказательная. Запись обрывалась, появлялась следующая. Возможно, то же здание, но со двора. Бетонные блоки, решетчатые ограды. Такое же крыльцо, но поменьше. Два знакомых черных седана на «приватной» парковке. Двое бородатых мужчин в сопровождении подтянутого субъекта с европейской внешностью входят в здание. Они тоже в костюмах, их лиц не видно. Плотные, приземистые — явственно веет чем-то «родным», арабским. Явно не призраки демократии, все еще бродящие по Европе. Впрочем, новый «клип», и появляются лица. Они идут по роскошному коридору, потолок которого держат атланты на каменных плечах. Сопровождающий субъект что-то вкрадчиво говорит, ему степенно кивает невозмутимый гость с узко посаженными глазами. Лицо он где-то видел — возможно, на немногочисленных видеоориентировках, где засветились главари «Исламского государства». Кто такой? Он может вспомнить, но не сейчас — нужна спокойная обстановка… Мужчины проходят мимо оператора, пропадают за высокими дверьми. Камера дрожит, чуть не выпадает. Кто проводит съемку? Незаметный референт? Охранник здания? Щелчок, рябь на экране, открываются те же двери, выходит компания. Их провожает плотный седовласый господин — впрочем, он только мелькает и отступает в сумрак кабинета. Мужчины широкими шагами пересекают холл. В руке у одного чемоданчик. Оператор недолго следует за ними — наверное, охранник. Группа людей спускается по лестнице. Возникает серьезная охрана — молодые англосаксы в костюмах, при стрелковом оружии, на лацканах компактные рации. Мелькает женская фигура — собранные волосы, строгий костюм. «А ноги-то кривые», — машинально подметил Андрей. В кавалерии служила? Или это колготки кривые? «Майерс, Катчертон, на северную лестницу! — командует женщина. — Вы там заснули, кретины? Я их должна сопровождать? Машина на стоянке». Дорогих гостей принимают не только в головном офисе на Уайтхолл, у них еще и охрана из натасканных сотрудников с белым цветом кожи…

Снова крыльцо, из ворот выезжают машины, берут курс к Трафальгарской площади. Следом пристраивается черный джип с «местными». Кавалькада на высокой скорости уходит за угол. «Что застыли, бездельники? — слышен недовольный голос той же особы. — Работать. Все по местам». Снова рябь на экране. Море, скалы, груды камней, сползающие в воду. Гигантский разлом вгрызается в сушу — словно ножом вспороли земную «горбушку». Море штормит, хотя и несильно. На скалах криворукие деревья, зеленая «плесень» лишайников, облепивших гранитные глыбы. Виднеется мыс, на нем маяк — как подзорная труба, построен в виде сужающихся бело-голубых сегментов. Пейзаж суровый, море не южное. Северное? Балтийское? Съемка производится с палубы яхты. Снимают с опущенной руки, и снова оператор дико рискует. В кадре возникают ступенчатая надстройка судна, характерные обводы рубки (по которым можно вычислить это судно), навигационное оборудование на крыше. Неподалеку мнутся двое в ветровках — на плечах компактные израильские автоматы. Хмурые, бородатые, но лица вроде белые. Один что-то бросает оператору — но слов не слышно за свистом ветра. Оператор односложно отвечает. У парня хорошо тренированная нервная система. Как в песне у Высоцкого: «На море шторм, и не избегнуть встречи». Судно покачивается на волнах примерно в кабельтове от берега. Подходит еще одно плавсредство — неказистое, что-то вроде моторного баркаса. Он пристает к борту яхты. Поскрипывают кранцы — мешки с крошеной пробкой, развешанные по борту. Бородач заводит автомат за спину, открывает дверцу в фальшборте, перебрасывает трап. Оператор как бы невзначай оказывается рядом, снимает всех, кто перебирается с баркаса. Они возникают по одному. Замерзли, бедные, не любят такой климат. Им подавай пустыню, верблюдов… Трое мужчин с арабской внешностью — не те, что были в банке. Снова что-то знакомое. Ба, один из них — ликвидированный в марте испанским спецназом Гази Хабир — как не узнать плоскую малоприятную физиономию? Вернуться с того света он не мог, стало быть, записи как минимум два месяца. Он еще не знает, что его ждет — перепрыгивает на палубу, настороженно озирается. За ним еще один. Андрей неудержимо покрывался потом. Сайдулла. Рослый, спортивный, с холеным породистым лицом, заключенным в окладистую бородку — ну, принц персидский! Он мельком смотрит на парня, ведущего смертельно опасную съемку, шагает за остальными. Влезают еще двое — охранники. Оператор тащится за ними. Передняя палуба — такая вместительная, что можно устраивать танцы или публичные казни. Из надстройки навстречу гостям выходят трое с лицами типичных европейцев. Пусть ветровки, кепки с меховыми наушниками — все равно не скроешь аристократическую масть. Пожилой со старомодными баками на висках, субъект среднего возраста, молодой мужчина… Отец, сын и святой дух? Они не очень рады видеть гостей на своей яхте, но долг обязывает улыбаться, пожимать руки и говорить учтивые слова. Их лица — как на ладони. Зримое доказательство связи представителей лондонского истеблишмента с махровыми террористами. Пусть не для суда, но при чем тут суд?