— Ах ты, русская сука! — кричал он и пиналменя все больнее и больнее. — Ты вздумала от меня бежать?! Никуда ты неубежишь, будешь гостить у меня, пока мне не надоешь. Я тебя купил!!!

— Ты? — я громко рыдала и закрывала лицоруками. — Ты меня купил?! Да ты копейки на меня не потратил!

— Я потратил деньги на Интернет и нателефонные звонки!

— Ты лучше спроси, сколько я денег потратила,чтобы приехать к такому идиоту, как ты!

Я собралась с последними силами, поднялась спола и принялась защищаться, но мои силы с Хенком были неравными. Когда он вочередной раз ударил меня ногой прямо в живот, я ударилась о стену и, схвативстоявшую на полу достаточно тяжелую статуэтку, запустила ею в Хенка.

Статуэтка попала ему прямо в голову. Онзарычал, как раненый зверь, и, закатив глаза, рухнул на пол.

— Чтоб ты сдох, сволочь! — крикнула я ипопыталась подняться.

Увидев, что Хенк лежит на полу, я тут же селана корточки и, посмотрев на кровь, сочащуюся из раны на виске, почувствоваласебя дурно. В том, что я пробила голову Хенку, не было никаких сомнений.

— О боже!

Взяв Хенка за руку, я не обнаружила пульса и,смутно осознавая, что я только что убила человека, затряслась, как в лихорадке.

— Только этого мне еще не хватало. Толькоэтого…

А я и подумать не могла, что смерть может бытьтакой быстрой… Казалось бы, только жил человек. Кричал, бил меня ногами,обзывал обидными словами, но стоило мне бросить в него небольшой статуэткой,которая случайно попала этому человеку в голову, — и его больше нет. А мнераньше казалось, что смерть — это какой-то длительный процесс. А оказывается —это всего одно мгновение. Одно мгновение — и человека может просто не стать.Грань между жизнью и смертью слишком тонка. Она настолько тонка, что многие немогут себе это представить, пока не увидят, как на их глазах умрет другойчеловек. Только сейчас начинаешь понимать, что все люди не вечные, что всем нампредстоит умереть.

Так вот, когда видишь чужую смерть, топонимаешь, как же хочется жить! Как не хочется отвечать за чужую смерть ипревращать свою жизнь в какой-то кошмар!

Я стояла, широко открыв рот, судорожно хлопалаглазами и не могла произнести ни единого слова. Когда видишь, как умираеткто-то другой, что-то внутри притупляется, что-то обрывается и становитсякак-то страшно и холодно.

Я безуспешно попыталась нащупать пульс еще рази, откинув безжизненную руку Хенка, моментально подумала о том, что мне нужнокак можно быстрее уносить ноги из этого дома. Необходимо срочно вылететь вМоскву, и желательно улететь до того момента, как найдут тело Хенка. Впротивном случае меня точно упекут за решетку.

Значит, чем дольше не найдут тело Хенка, тембольше шансов у меня вылететь из этой страны. Для того чтобы улететь, мне нуженмой паспорт и билет с открытой датой. Необходимо срочно устроить поиски.

А если в дом вернется Ян? От этой мысли менязатрясло еще с большей силой, и я приняла решение спрятать тело Хенка.

Конечно, было бы глупо тащить труп во двор изакапывать его на глазах у любопытных соседей или ждать до прихода ночи. Мнебыла дорога каждая минута, и я четко понимала, что чем быстрее я найду свойбилет и паспорт, тем больше шансов у меня будет попасть в Москву. А о том, чтождет меня дома, я подумаю позже.

В любом случае, дома и стены лечат. Домавсегда проще и эффективнее думать о том, как уходить от уголовнойответственности. О том, что будет завтра, я обязательно подумаю завтра.

Недолго раздумывая, я схватила Хенка за ноги ипотащила его к кровати. Затем подняла покрывало и принялась засовывать труп подкровать. Когда я наконец справилась с этой нелегкой задачей, то поправилатяжелое покрывало, которое свешивалось прямо до пола, и, забежав на кухню,схватила кухонное полотенце для того, чтобы вытереть кровь на паркете. Затем япринялась искать тайник с паспортом, билетом и деньгами.

Как ни странно, я так и не могла хоть что-тонайти. Ни паспорта, ни билета, ни кошелька с деньгами. Единственной находкойоказались двести евро, которые, несомненно, принадлежали самому Хенку. Онилежали в шкатулке на комоде. Сунув двести евро в карман брюк, я в который разпринялась обыскивать дом и тут увидела надпись на футляре от диска, лежащего нателевизоре.

«Русская проститутка Таня. Москва».

Какой-то внутренний голос подсказал мне: дискнаходится в DVD-проигрывателе, и то, что написано на обложке, непосредственносвязано со мной. Я включила телевизор и проигрыватель и, взглянув на экран, зажаласебе ладонью рот, чтобы не закричать на весь дом.

— О боже!

На этой записи была я, и, если честнопризнаться, я была похожа на самую настоящую проститутку, которая находиласьпод действием какого-то наркотика. Задурманенные глаза, усталый и безразличныйвид. Меня имели сразу несколько мужчин, а мои партнеры менялись с завиднойрегулярностью.

— Что это?

Я застыла без движения. Я была настолькошокирована, оскорблена и возмущена, что просто не передать словами. Еще ни одинмужчина не относился ко мне, как к проститутке, и уж тем более не пытался ее изменя сделать. А ведь Хенк не пытался — он просто взял и сделал. Чем дальше ясмотрела это ужасное видео, тем все больше и больше чувствовала себя грязной ипошлой шлюхой.

Эх, Голландия, Голландия… Моя боль, мои слезыи мои разочарования. Уютные улочки, тюльпаны, ветряные мельницы, вкусные сыры иабсолютно непонятные мужчины… Вернее, может быть, они и понятные, но мнедостался чересчур редкий, особенный и слишком отвратительный экземпляр.

Эх, Голландия, Голландия… Мечты о размеренной,спокойной, неторопливой и счастливой жизни остались где-то в прошлом. А ведь яи в самом деле слепо верила в то, что в этой стране я смогу быть любимой инеимоверно счастливой.

Эх, Голландия, Голландия! Страна, котораянавсегда останется для меня непонятной. Государство, в котором узаконили то,что в остальном мире считается порочным и даже криминальным. Когда-то я снескрываемым интересом и недоумением читала письма Хенка о том, что в Голландииразрешены легкие наркотики, проституция, заключение однополых браков,эвтаназия. Только в этой стране узаконили подобные вещи, и предприимчивоегосударство получает налоги в казну.

Эх, Голландия, Голландия, маленькая страна —размером меньше Московской области, с сотнями километров полей, засаженныхтюльпанами.