— Неужто вы не видите, здесь все один к одномусходится! — Эраст Петрович заговорил очень быстро, боясь, чтоперебьют. — Я про нигилистов не знаю, очень может быть, и важность понимаю,но тут тоже важность, и тоже государственная! Вы смотрите, Иван Францевич,какая картина получается. Бежецкая скрылась в Лондон — это раз (он и сам незаметил, как перенял у шефа манеру выражаться). Дворецкий у нее англичанин, иочень подозрительный, такой прирежет — не поморщится. Это два. Белоглазый, чтоАхтырцева убил, с акцентом говорил и тоже на англичанина похож — это три.Теперь четыре: леди Эстер, конечно, преблагородное существо, но тожеангличанка, а наследство Кокорина все-таки, что ни говорите, ей досталось! Ведьочевидно, что Бежецкая нарочно подводила своих воздыхателей, чтобы они духовнуюна англичанку составили!

— Стоп, стоп, — поморщился Бриллинг. — Вы кчему, собственно, клоните? К шпионажу?

— Но ведь это очевидно! — всплеснул руками ЭрастПетрович. — Английские происки. Сами знаете, какие сейчас с Англиейотношения. Я про леди Эстер ничего такого сказать не хочу, она, наверно, изнать ничего не знает, но ее заведение могут использовать как прикрытие, кактроянского коня, чтоб проникнуть в Россию!

— Ну да, — иронически улыбнулся шеф. —Королеве Виктории и господину Дизраэли мало золота Африки и алмазов Индии, имподавай суконную фабрику Петруши Кокорина да три тысячи десятин НиколенькиАхтырцева.

Тут-то Фандорин и выдал свой главный козырь:

— Не фабрику и не деньги даже! Вы опись их имуществапомните? Я тоже не сразу обратил внимание! У Кокорина-то среди прочихпредприятий судостроительный завод в Либаве, а там военные заказы размещают — ясправлялся.

— Когда ж это вы успели?

— Пока вас дожидался. Послал запрос по телеграфу ввоенно-морское министерство. Там тоже ночью дежурят.

— Так, ну-ну. Что дальше?

— А то, что у Ахтырцева помимо десятин, домов икапиталов имелся еще нефтяной прииск в Баку, от тетушки остался. Я ведь читал вгазетах, как англичане мечтают к каспийской нефти подобраться. А тут пожалуйста— самым законным порядком! И ведь как беспроигрышно задумано: либо завод вЛибаве, либо нефть, в любом случае англичанам что-нибудь да достается! Вы какхотите, Иван Францевич, — разгорячился Фандорин, — а только я этоготак не оставлю. Все ваши задания исполню, а после службы буду сам копать. Идокопаюсь!

Шеф снова уставился в окно, и на сей раз молчал дольшепрежнего. Эраст Петрович весь извертелся от нервов, но характер выдержал.

Наконец Бриллинг вздохнул и заговорил — медленно, сзапинкой, что-то еще додумывая на ходу.

— Скорее всего чушь. Эдгар По, Эжен Сю. Пустыесовпадения. Однако в одном вы правы — к англичанам обращаться не будем…Черезнашу резидентуру в лондонском посольстве тоже нельзя. Если вы ошибаетесь — а вынаверняка ошибаетесь — выставим себя полными дураками. Если же предположить,что вы правы, посольство все равно ничего сделать не сможет — англичане спрячутБежецкую или наврут что-нибудь… Да и руки у наших посольских связаны — на видуони больно… Решено! — Иван Францевич энергично взмахнул кулаком. —Конечно, Фандорин, вы бы пригодились мне и здесь, но, как говорят в народе,насильно мил не будешь. Читал ваше дело, знаю, что владеете не толькофранцузским и немецким, но и английским. Бог с вами, поезжайте в Лондон к вашейfemme fatale.[23] Инструкций не навязываю — верю в вашуинтуицию. Дам в посольстве одного человечка, Пыжов фамилия. Служит скромнымписьмоводителем, вроде вас, но занимается другими делами. По министерствуиностранных диел числится губернским секретарем, но по нашей линии имеет идругое, более высокое звание. Разносторонних талантов господин. Прибудете —сразу к нему. Весьма расторопен. Впрочем, убежден, что съездите вхолостую. Но,в конце концов, вы заслужили право на ошибку. Посмотрите на Европу, покатаетесьза казенный счет. Хотя вы теперь, кажется, при собственных средствах? —Шеф покосился на узел, что бесприютно лежал на стуле.

Оторопевший от услышанного Эраст Петрович встрепенулся:

— Виноват, это мой выигрыш. Девять тысяч шестьсотрублей, я посчитал. Хотел сдать в кассу, да закрыто было.

— Ну вас к черту, — отмахнулся Бриллинг. — Выв своем уме? Что кассир, по-вашему, в приходной книге напишет? Поступление отигры в штосс коллежского регистратора Фандорина?… Хм, постойте-ка. Несолиднокак-то регистраторишке в заграничную командировку ехать.

Он сел за стол, обмакнул перо в чернильницу и стал писать,проговаривая вслух:

— Так-с. «Срочная телеграмма. Князю МихаилуАлександровичу Корчакову, лично. Копия генерал-адъютанту Лаврентию АркадьевичуМизинову. Ваше высокопревосходительство, в интересах известного Вам дела, атакже в признание исключительных заслуг прошу вне всякой очереди и без учетавыслуги произвести коллежского регистратора Эраста Петрова Фандорина…» Эх, былане была, прямо в титулярные. Тоже, конечно, невелика птица, но все же. «… втитулярные советники. Прошу также временно числить Фандорина по ведомствуминистерства иностранных дел в должности дипломатического курьера первойкатегории». Это чтобы на границе не задерживали, — пояснилБриллинг. — Так. Число, подпись. — Кстати, дипломатическую почту выпо дороге, действительно, развезете — в Берлин, Вену, Париж. Для конспирации,чтоб не вызывать лишних подозрений. Возражений нет? — Глаза ИванаФранцевича озорно блеснули.

— Никак нет, — пролепетал Эраст Петрович, непоспевая мыслью за событиями.

— А из Парижа, уже в виде инкогнито, переправитесь вЛондон. Как бишь гостиница-то называется?

— «Уинтер квин», «Зимняя королева».

28 июня по западному стилю, а по-русскому 16-го, ближе квечеру, перед гостиницей «Уинтер квин» что на Грей-стрит, остановилась наемнаякарета. Кучер в цилиндре и белых перчатках соскочил с козел, откинул ступенькуи с поклоном распахнул черную лаковую дверцу с надписью

«Dunster&Dunster.

Since 1848.

London Regal Tours".[24]