Кейб припомнил слышанные им легенды о бесчисленныхсоблазненных этим «сокровищем, что превыше злата». Одной надежды заполучить егохватало, чтобы ввергнуть в войну целые народы. Но никто никогда не обрелбессмертия.

— И… и он стал?

Темный Конь пропустил вопрос мимо ушей.

— В Сумраке две сущности, и они борются друг с другом. Оншел по тонкой, незримой линии между белым и черным. Временами он отклонялся тотуда, то сюда, но ни разу не перешел полностью ни на одну сторону. Попрошествии многих лет он знал уже почти все об обеих силах — ив этом двойномзнании, как думал он, крылось решение. Но человеческое самомнение и алчностькак раз и ведут к величайшим бедам.

Кейб молчал. Это была старая как мир история.

— Сумрак вызвал силы обоих родов, до сих пор толкомнеизвестные людям. Не учел он лишь одного: там, где свет встречается с тьмой,всегда происходит конфликт. Вся их суть — тому подтверждение. Сумрак оказалсяпойманным на месте битвы. Менее могущественные умерли бы, но Сумраку былосуждено более страшное.

Впервые в голосе странного существа зазвучали тоска ипечаль. У Темного Коня друзей было не много, и никто из них не был ему такдорог, как этот странный чародей.

— Сообща рассвирепевшие силы сломили его защиту. И он,жаждавший бессмертия, оказался игрушкой в руках сразу нескольких хозяев! Егокорежили, ломали, переплавляли. Каждая сила жаждала получить его в своераспоряжение и каждая преуспела лишь частично; а когда вышел срок их пребыванияв этом мире, силы вернулись в свои владения. Оставив здесь лишь тело чародея поимени Сумрак.

Кейб сглотнул.

— Да, лишь тело, — продолжал Конь. — Неделю он лежал там,где упал. Никто, конечно, не отважился по собственной воле войти в жилищеволшебника. Он и раньше не выходил целыми неделями. На восьмой день телорастаяло без следа. В то же самое время посреди Адской Равнины из лавовыхомутов появилась фигура. Бурлящие стихии огня и земли не повредили ему. Темнаячасть Сумрака победила.

— Значит, Леди была права?! — Глаза Кейба забегали.

— Не бойся! Истории еще далеко до конца!

Темный Конь убедился, что юноша слегка расслабился:

— Вот так-то лучше. На чем я остановился? Новый чародейСумрак, взявший себе имя Белрек, вскоре натворил такого, что ужасы, связанные сним, затмили все последние «подвиги» Королей-Драконов. Он знал, что бессмертен,а потому неуязвим, и совершал бесстрашные вылазки. И одним своим бесстрашиемвыиграл многие сражения. Однако, несмотря на кажущуюся неуязвимость, Белрек,как выяснилось, многое потерял. Во-первых, часть памяти. То есть он уже не былсамим собой. И во-вторых, выяснилось, что убить его все-таки можно. В один неслишком прекрасный день Иллиан из Птичьего рода пронзил его магическим посохом.Белрек рухнул оземь и видел, как утекают его жизненные силы. Иллиан сжег еготело, дабы не возродился этот чудовищный маг, но этого оказалось недостаточно.Через три дня колдун появился на опушке леса Дагора. На сей раз он поименовалсебя Джельрат.

— Почему?

— Сейчас объясню. Джельрат тоже знал не все о своихпредыдущих жизнях. Но достаточно, чтобы понимать, кто он такой. И,преисполненный раскаяния за свои деяния, он посвятил свою жизнь исправлениюпричиненного им зла и помощи людям. Он был чужд всякому злу, истинный слугасвета. Теперь он понял истинную цену своему бессмертию. Каждое новоевозрождение он был обречен меняться. И свет, и тьма владели им поочередно. Онобрек себя на бесконечное число жизней, то добрых, то злых, одной рукойисцелять, другой — повергать во прах. Имена скрывают его прошлое. Если онвозьмет прежнее имя, что-то случится. И едва ли хорошее. Сумрака непростоубить, но страдает он никак не меньше любого человека. А может, и не так. Ялично думаю, что жизни Сумрака — части целого, незавершенного. И выбор единогоимени может оказаться шагом к объединению. — Конь понизил голос. — Временамикажется, что все они думают, будто проклятие кончается вместе с их жизнью.

— И как… как давно все это происходит?

— Ха! Я перестал запоминать этак несколько столетий назад!Список ищи в легендах. Их предостаточно. Отсылаю тебя к источникам.

Кейб пристально изучал стены. Что тут можно было ещесказать? Как можно понять и постичь боль тысячи жизней? Леди была в чем-топрава: невозможно предсказать, когда Сумрак из друга станет злейшим врагом. Нодругого шанса у них все равно не было.

Сумеют ли они воспользоваться этим шансом?

И отважатся ли?

Грифон проводил леди Гвен в комнату — на первый взгляд точнотакую же, как та, из которой они только что вышли, и Даже охранялась она такимиже големами. Леди поинтересовалась, кто и как их создал.

— Тебе интересно, откуда такое умение? —усмехнулся он.

— Из Библиотек, надо думать.

— Еще бы, но заклинания были записаны во времена Харконенов.

— Харконенов? Но это значит…

— Да, в Библиотеках можно найти еще не такие сюрпризы. Ихтам много. Я двадцать лет кряду разбирался в одном заклинании.

Они прошли к гобелену. Гвен прищурилась:

— Переносящая карта?

— Да. Библиотеки двигаются с места на место. Как и зачем —никто не знает, но другого способа туда попасть, похоже, не существует.

— Как Пурпурному удалось такое?

— Никак, это построил не Пурпурный Дракон. — Грифон началтереть изображение небольшого магазинчика. — Это создали задолго доКоролей-Драконов.

Она задала бы еще много вопросов, но тут комната началарасплываться и исчезать. Гвен наблюдала. Она много слышала о таком способетелепортации, но ни разу сама не видела. И вот уже оба стояли в коридоре междукнижными полками. Книги, ряд за рядом, совершенно одинаковые, тянулисьнасколько хватало глаз.

Гномс их уже ожидал. Он молча стоял и ждал распоряжений«нынешнего Лорда Города Знаний».

Черты Грифона снова стали походить на птицельва. Теперькогти были наподобие кошачьих, хотя и много длиннее. «Интересно, — подумалаГвен, — сколько же у него образов? Или точнее — до какой степени он можетменяться? Такая способность была куда тоньше, чем у Королей-Драконов».

— Веди нас туда же, что в прошлый раз, — распорядилсяПравитель Пенаклеса.

Гномс моргнул, кивнул, развернулся и побрел в глубинукоридора. Оба проследовали за ним. Грифон по дороге объяснял: