— Сперва войдет капитан из Зуу, один. — Рот при этих словахне открылся.

Голос был мелодичен и приятен, чего они уж никак не ожидали.Блейн чуть неуклюже побрел к дверям, не отпуская рукоять меча. Он был отнюдь нетрус, но, как и все прочие, уважал магию, когда она была за него, и сильноопасался, если был хоть малый шанс столкнуться с обратным. Он повертел головой,пытаясь понять, не сделают ли чего стражи, и вошел. Дверь закрылась за ним.

Лакей пробормотал извинения и оставил Кейба с Гвен вобществе одних лишь стражей. Те продолжали изучать их немигающими глазами, иКейбу очень захотелось где-нибудь спрятаться. Лучше — за городской чертой.

— Это железные големы! — шепнула Гвен ему на ушко. — Я-тодумала, делать их давно разучились!

— Жаль, что это не так. Они нас видят?

— Они на нас не смотрят. У них нет глаз в нашем понимании.Они только внешне напоминают человека.

— Я бы не сказал, что человека, — отвечал Кейб, продолжаяглазеть на стражу. — А если они не видят, откуда они знают, что происходит?

— Я не говорила, что не видят, у них просто нет глаз в нашемсмысле. Он видит по-другому. Но как, я, к сожалению, не знаю. Не выучила.

Ее голос немножко срывался: несмотря на все ее познания,железные големы ее нервировали. Что они умеют? Какие у них слабости, какнападают, как защищаются? И если Грифон доверил им свою жизнь — нелепо ихнедооценивать. Правитель Пенаклеса редко доверял что-то кому-то, если не был внем полностью уверен.

Через несколько минут дверь открылась, и командир из Зуувышел. Он побледнел и сильно вспотел, но на его лице отражалось глубокоепочтение. Он поклонился им:

— Лорд Грифон ожидает вас.

Проходя по коридору, Кейб поинтересовался:

— А ты раньше встречалась с Грифоном?

— Нет. И лучше на всякий случай быть поосторожнее. Онипрошли между големами. Те не шелохнулись. Кто не видел их раньше, вполне принялбы за статуи.

— Добро пожаловать, друзья мои.

Лорд Грифон, высокий и величественный, был монарх докончиков когтей. Его так и окутывала аура мудрости и власти. Но не этозаставило обоих чародеев отшатнуться в изумлении. Грифон не был человеком. Хотяфигура его напоминала человечью, черты выдавали нечто большее.

У него была голова хищной птицы со всевидящими орлиными глазами.Грифон сделал несколько шагов навстречу, и пышная золотистая грива заструиласьпо плечам. Он протянул руку, мохнатую руку с птичьими когтями. Казалось бы, этодолжно было выглядеть отталкивающе — а вот поди ж ты, ничего подобного.Наоборот, возникало желание преклонить колено перед величием этогонечеловеческого существа. Короли-Драконы управляли посредством ужаса — лордГрифон предпочитал разум и понимание.

Кейб взял протянутую руку, чувствуя себя на редкостьнеуклюжим. Правитель Пенаклеса двигался так плавно и точно, как не мог,наверное, ни единый человек.

— Я приветствую тебя, Кейб Бедлам, внук Натана. Приниматьтебя в гостях — честь для меня.

Затем Правитель обернулся к леди Гвен и взял ее руку. Приэтом все его лицо изменилось. Это был уже не птицелев, а прекрасный мужчина сорлиными чертами, который легко мог завладеть женским сердцем. Гвен улыбнуласьему.

Он выпрямился:

— Леди хорошо известна мне по рассказам о ее деяниях. А ты,друг Кейб, — по рекомендации.

Грифон сделал жест рукой в сторону до сих пор остававшейсянезамеченной фигуры. И плаща с капюшоном хватило бы, чтобы его узнать, арасплывающиеся черты не оставляли места сомнениям.

— Симон!

— Сумрак! — Приятная улыбка покинула лицо Гвен.

— И я тоже рад вас видеть, — ухмыльнулся чародей. — Вособенности вас, Янтарная Леди.

— Как можешь ты, — Гвен гневно повернулась к Грифону, —иметь дело с таким, как он?! Даже если он якобы на твоей стороне? Неужелипрошлого опыта недостаточно?

Взгляд Лорда был столь строг и суров, что Гвен утратилачасть пыла.

— Симон оплачивает свои грехи каждой минутой своей жизни,леди Гвен. И делает для нас все, что в его силах.

— До следующего раза!

Волшебник стоял молча, слушая эту перепалку. В его глазах отражаласьглубокая печаль. И еще — усталость.

Грифон наконец успокоил Леди предложением посмотретьБиблиотеку. Мысль о знаниях отвлекла ее. Кейба тоже пригласили, но онотказался. Что-то внутри подсказало ему вместо этого побеседовать со старымзнакомым.

Когда они остались одни, Кейб подошел к Симону поближе. Тотвыжидательно смотрел ему в лицо. Но молчание нарушили не они, а знакомый голос,сопровождающийся грохотом копыт.

— Слабо было предупредить, когда можно перестать прятаться?Я так старался не напугать этого милейшего зууйского капитана!

— Милейшего? — усмехнулся Сумрак, лицо его разгладилось. —Не иначе, он похвалил тебя, дружище?

— Он отнесся ко мне с большим уважением, чем кое-кто другой.

— Я тебя очень уважаю! И все время…

— Я не о тебе, я о женщине! — фыркнул Конь. — И с тобой онаобращается так же! Симон снова нахмурился:

— Да, Леди не легко прощает… Впрочем, иначе и быть не могло.Я сам отвечаю за свое проклятие. Он встал:

— Простите, мне надо кое-что подготовить. Развлеки молодогочеловека, дружище. И Сумрак испарился.

— Что он сделал? — обернулся Кейб к Коню. — За что Гвен еготак ненавидит? Вздох.

— Садись, друг Кейб. В двух словах не расскажешь.

Кейб сел. Темный Конь стоял перед ним. Кейб попыталсяпредставить, как это выглядит со стороны: вот он сидит и треплется с лошадью одревней истории. Хотя нет, сейчас даже со стороны его не спутаешь с обычнымживотным: аура Вечности была видна даже обычному взгляду.

Холодный взгляд обратился к нему.

— Был некогда чародей, один из величайших в своем деле.Сумрак. Человек, одержимый одной страстью, одной идеей. — Пауза. — Статьбессмертным.

Бессмертным. Даже в самом слове, казалось, таиласьмагическая сила.