То есть социального, экономического и политического равенства полов.

Я не поддерживала их требований упразднить монархию, но считала, что насчет архаичности некоторых имперских законов они совершенно правы, хотя ни за что не призналась бы в этом матери. Как и в том, что мы с Церой общались с ними до того, как я сбежала.

Вместо этого я, прекрасно понимая, что этот вопрос поставит меня в уязвимое положение, спросила:

– И все это не вызывает у вас ни малейших подозрений? Почему они не попытались убить вас? Если они сумели заразить Пас эболенцей, то ведь могли бы уничтожить всех во дворце. Что-то здесь не так. Апджа никогда не хотели убивать нас. Они хотят только изменить…

Мать оборвала мои рассуждения неприязненным взглядом и взмахом руки.

– Они хотят революции! Мы желали, чтобы ты возвратилась домой не для того, чтобы просто поговорить о твоих сестрах. Они мертвы, и с этим ничего не поделать. Если бы ты хоть немного заботилась о них, то не сбежала бы из дому.

В желудке возник холодный, тяжелый ком, и я пропустила последний упрек мимо ушей.

– А почему же вы, ваше императорское величество, желали моего возвращения?

Я даже не потрудилась скрыть сарказм, повторяя ее слова. Мы обе знали, кто на самом деле хотел, чтобы я вернулась, и кто отправил за мной сыщиков. Оскорбление было достаточно прозрачным, и глаза матери сузились.

– Выйдите отсюда все, – сказала она.

Этого оказалось достаточно, чтобы оторвать Биала от размышлений у окна.

– Ваше величество…

– Не спорь со мной, Биал. В своих покоях мы в абсолютной безопасности, а наша собственная дочь не станет убивать нас. От этого ее только скорее постигнет то, чего она так не желает.

Мать невесело улыбнулась в мою сторону, и я стиснула в руке бокал так, что он чуть не треснул.

Да, тут она была права. Я с удовольствием стукнула бы ее как следует, но убивать не стану. Слишком грубо. Кроме того, это немедленно возвысило бы меня до того самого положения, которого я всю жизнь стремилась избежать.

– Слушаюсь, ваше величество.

Биал сухо поклонился и пошел к двери.

– Я буду за дверью, ваше высочество, – прошептал Эммори.

– Мама…

– Так вот, отвечая на твой вопрос, Хейлими, наша забота – это будущее Империи. И так как ты, помоги нам боги, наша наследница, это также и твоя забота.

Я подавилась соком и едва сумела проглотить его, не забрызгав все платье. Ох, етит-твою…

А во взгляде матери опять блеснула та самая искорка.

– Дочь, мы подобрали для тебя несколько женихов. Выбирай любого. Хочешь – выходи за него, хочешь – нет, нам все равно. В первом случае свадьбы можешь не ждать. До начала лета ты должна родить дочь. Самое меньшее, что ты можешь сделать для нашей сахотра – это принести те же жертвы, что и мы все.

Сахотра… Ну конечно, опять семья. Ни о чем другом мать и не думала с тех пор, как возложила на голову эту проклятую корону. Если бы она знала, что я сделала для Империи, от чего отказалась! Ненависть опять переполнила меня, и при виде безжалостного лица матери все мои намерения не поддаваться на ее провокации и не вести себя как та дерзкая дочь, которую она помнила, растаяли как дым.

– Чтоб я сдохла!

Я и сама удивилась вырвавшемуся ругательству, но мать, похоже, не обратила на него внимания.

– Уф-ф-ф, – выдохнула она с раздражением. – Скажи спасибо, что мы позволяем тебе выбрать жениха. Ведь ты же сбежала из-за этого, не правда ли?

– Вы не сделаете этого!

Едва закрыв рот, я поняла, что этого говорить не стоило. Мать часто игнорировала мои ругательства, но любые сомнения в ее власти были для нее чем-то сродни государственной измене.

Не говоря уж о том, что она попала пальцем в небо. Я сбежала, чтобы выследить последнего из тех, кто был в ответе за убийство отца. А не вернулась потому, что мне надоело, что моим будущим распоряжается кто-то другой. Хотела покончить с самой мыслью о том, что проживу всю жизнь по указке матери. По горло была сыта индранским обществом, где человек сам по себе не стоит ни гроша, а власти заботит лишь вопрос, что может дать он трону и Империи.

– Мы сделаем все, что захотим, неблагодарное дитя! – Это говорила уже не мать, а императрица, это официальное «мы» было как удар под дых. – Надежды больше нет, она исчезла со смертью твоих сестер. У нас осталась только ты, но мы сделаем все, что нужно для спасения Империи. И ты – тоже.

Даже если бы мать знала, почему я сбежала, ей было бы плевать. Она вовсе не желала, чтобы я вникала в розыски убийц отца. Она, как и Эммори, просто считала меня испорченной, капризной негодницей.

И я не смогла удержаться:

– Ты забыла одну вещь. Я сбежала. Мне нет дела до Империи. Гори она синим пламенем!

На суровом лице матери вспыхнула ярость, прибавив ей румянца на щеках и лихорадочного огня в глазах. Она вскочила.

– Придержи свой язык или лишишься его!

Я тоже встала.

– Конечно, ты будешь только рада. Больше никто не посмеет сказать тебе «нет». Никто не назовет тебя бесчеловечной. Давай, мать! Если у тебя хватит духу, вырви его прямо сейчас!

Удара я не ожидала и получила увесистую пощечину, от которой голова дернулась вбок. Толкнув стол, я сшибла на пол несколько бокалов.

Естественно, в комнату тут же влетели телохранители.

– Ваше высочество? – настороженно спросил Эммори.

– Я в порядке. – С недоумением я смотрела на кровь у себя на пальцах. – Просто семейная сцена. Даже мальчишки, едва начавшие бриться, бьют больнее.

– Хейлими, ты родишь ребенка и сохранишь трон для нашей семьи.

Я отвернулась от Эммори. Мать опять побледнела и обмякла, опершись на Биала. Тот смотрел на нее, нахмурив лоб. Пощечина несколько привела меня в чувство, и я вспомнила привычки, приобретенные у По-Сина. Рассмотрев все, что я могла бы сказать, я остановилась на наименее оскорбительном варианте, хотя кому-то другому так, возможно, не показалось бы.

– Только через мой труп, ваше императорское величество.

– Это можно устроить, – рявкнула мать. – Я поговорю об этом с твоим отцом.

С отцом?

Биал коротко помотал головой, а Эммори сжал мою руку, так что я не успела произнести вопрос вслух. Етит-твою, однако я перестаралась – до такого доводить мать не стоило. Некоторое время мы разглядывали друг друга в молчании.

– Биал, мне не нужна горничная с зелеными волосами. Вели ей уйти.

– Реверанс, ваше высочество.

Я была слишком ошеломлена и просто послушалась приказа, который Эммори прошептал мне на ухо. Пока он выводил меня из комнаты, я краем глаза заметила, что мать щебечет со своим экамом, как школьница.