Интересно, кто попадет к ним?

— Эдуард Тиллих, — сказала официантка, и Дронговздрогнул. Именно Тиллиха он и хотел допросить в первую очередь. Конечно, безХеккета, но ничего не поделаешь. Жребий действительно был слеп, но в то жевремя по-своему мудр.

Дав ему в напарники такого негодяя, как Хеккет, он выбрал вкачестве собеседника Тиллиха, к которому у Дронго было много вопросов. Второйоказалась Элиза Холдер. Дронго невольно посмотрел на поднявшуюся молодуюженщину.

Короткая стрижка, красивый овал лица. У нее были безупречныеноги. У миссис Бердсли они были излишне полноватые, что нравилось большинствумужчин, но изящные тонкие лодыжки секретаря сэра Энтони привлекали Дронгогораздо больше.

Элиза внимательно посмотрела на него. На Хеккета она даже невзглянула.

Собеседниками Симуры и Важевского были выбранысоответственно отец и сын Чапмены, а также Альма, которая вообще не понимала,что происходит, и тревожно вертела головой, глядя на этих солидныхджентльменов, обсуждавших столь важные и столь непонятные ей проблемы.

Теперь стало ясно, что собеседниками комиссара Брюлея имистера Доула станут едва ли не самые интересные персонажи среди сотрудников,находившихся в «Стакисе». Это были Никита Полынов и Сюзан Бердсли.

Жеребьевка закончилась. Официантка поднялась с кресла, вкотором сидела, и вдруг пошатнулась. Очевидно, она сильно переволновалась.

— Воды! — крикнул мистер Доул. — Принеситеводы!

— Устроили здесь цирк, — услышал Дронгонеодобрительный голос Полынова, сказавшего эту фразу по-русски. Он обернулся ипосмотрел на Никиту. Тот не отвел взгляда.

— Мы начинаем через полчаса, господа, сказал мистерДоул, когда несчастную официантку увели. — Ровно через полчаса я прошувсех начать работать со свидетелями. Я думаю, до обеда мы успеем поговорить сосвоими парами. А после обеда обменяемся мнениями и продолжим работу. Намподготовят для работы четыре зала. Я уже просил об этом нашего менеджера, и онсказал, что в нашем распоряжении два конференц-зала, зал ресторана и егокабинет.

— Опять будем бросать жребий? — издеваясь,осведомился Хашаб.

— Нет, — сказал мистер Доул, — мы скомиссаром вполне обойдемся комнатой менеджера. Что касается вас, мистер Хашаб,то я думаю, что вам подойдет зал ресторана. Здесь самое большое помещение извсех имеющихся в отеле. Остальные две пары разместятся в конференц-залах. У васеще есть вопросы?

Больше ни у кого вопросов не было. Все отдали должное Доулу— он продумал свой план в мельчайших деталях. И только комиссар Брюлей былнастроен несколько скептически.

— Надеюсь, что у нас что-то получится, —пробормотал он, — иначе действительно зря мы все это затеяли.

Дронго и его напарнику был отведен небольшой конференц-зал,находившийся рядом с той комнатой, Псе сэр Энтони принимал всех экспертов. Вбольшом зале разместились Симура и Важевский, уже начавшие свою беседу соСтивеном Чапменом, который согласился сюда спуститься.

Хеккет окинул взглядом небольшую комнату, почему-то потрогалодин из стульев, словно проверяя его на прочность, и потом уселся за стол,ожидая, когда придет Тиллих. Дронго недовольно покосился на него и сел рядом.

— Не ожидали? — ухмыльнулся Хеккет, показывая своинеровные зубы. — Конечно, вы не хотели попасть именно со мной.

— Не хотел, — кивнул Дронго, — ужасно нехотел.

— Я же вам предлагал работать вместе со мной, —напомнил Хеккет.

— Мы и сейчас с вами вместе не работаем. Только по волежребия мы оказались напарниками.

— И все вышло так, как я говорил. Хотя идея мистераДоула абсолютно гениальная. Заставить нас поймать друг друга на деталях.Кто-нибудь первым не выдержит и сорвется. Каждая пара контролирует друг друга,а другая пара в свою очередь проверяет их. Гениальная идея, почему я сразу недогадался? А ведь я предлагал нечто подобное.

— Перестаньте паясничать, Хеккет, — хмуропредложил Дронго, — вы предлагали разделить деньги, а не работу. Этосовершенно разные вещи. Кстати, вам не говорили в детстве, что у вас неправильный прикус? Нужно было следить за зубами.

— А у меня не было в детстве кому следить, —беззлобно ответил Хеккет.

— У меня никогда не было отца, а матери трудно былопрокормить троих детей. Я рос на улице, Дронго, а так как я был маленьким ихилым, меня часто били. Сильно били, Дронго. Но сейчас я полагаю, что это дажехорошо, что меня били. Страдания закаляют характер человека. Поэтому я могувыдержать любой удар, а вот вы — нет. Вы редко проигрываете, Дронго, и несможете держать удар, если подставитесь.

— Почему вы так решили?

— Вы ведь выросли в благополучной семье, закончилиуниверситет, стали сотрудником вашего КГБ…

— Я вам уже однажды говорил, что я никогда в жизни неработал в КГБ. А если бы и работал, то не стал бы этого скрывать.

— Какая разница?! Я имею в виду, что у вас все было поплану. Школа, университет, карьера. Непонятно, почему вы еще не стали судейскимили прокурорским чиновником. Способности у вас, конечно, были. А у меня всебыло по-другому. В отличие от вас мне приходилось зубами вырывать свое право насуществование. Поэтому, иногда мы оказываемся по разные стороны, мистер Дронго.Вы — благородный рыцарь, который защищает пострадавших, а я — всегда разбойник,который хочет отобрать деньги у прохожего.

— Можно подумать, что вы ангел.

— Нет, не ангел. Но мы делаем одно и то же дело.Помните, как мы с вами схлестнулись в прошлом году? Вы представляли одногобанкира, а я — другого.

Кажется, в России их называют олигархами. Неужели выдействительно думали, что ваш олигарх был лучше моего? Они же одинаковые сукиныдети.

— Согласен. Но вы действовали уж слишком гадко.Подставили под убийство невиновного человека. Кстати, я могу провести некоторыепараллели. Если прав мистер Доул, а я не сомневаюсь, что он прав, получается,что кто-то подставил несчастную беременную женщину, застрелив перед этим отцаее ребенка. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

— Не нужно меня подозревать! — крикнулХеккет. — Я уже объяснял, что не я спланировал это преступление. И темболее я не решился бы на такую глупость, как яд в стакане маленького мальчика.Это не мой стиль, Дронго. Я могу взорвать целую страну, организовать заговор,устроить грандиозную провокацию, но не стану травить несчастного ребенка. И ненужно говорить, что вы меня подозреваете. Вы прекрасно знаете, что я не сделаютакого. Не смогу. Я всю ночь сегодня над этим думал. Конечно, я не альтруист ине очень верю в человеческую добродетель. Любую женщину можно совратить, любогомужчину можно купить. Но мне кажется, что среди наших экспертов нет такогочеловека, кто бы так подставился с ребенком. Профессионалы придумали бы другойспособ. Не столь грубый…