— Может быть, — кивнул Дронго. — С этимутверждением я еще могу согласиться.

— А с каким не можете? — удивился Хеккет.

— С тем, что каждого можно совратить и купить. Некаждая женщина — шлюха, и не каждый мужчина — продажная тварь. Вам не кажется,что вы немного увлеклись?

— Не нужно так патетически, — снова заулыбалсяХеккет. — Все зависит от цены. Если вам дают большую цену, вы продаетесь.Святых давно уже нет, а если они появляются, их тут же тащат на крест. И толпакричит: «Распни их, распни!»

— Я сейчас вспоминаю одну беседу со своим давнимДругом. Однажды разговор зашел о взятках. И я честно признался, что за всю своюжизнь ни разу не взял ни одной взятки, что меня невозможно было купить.Наверное, я был тоже не совсем прав, ведь вокруг сидели люди, официальнаязарплата которых составляла несколько долларов, и было априори ясно, что всеони существуют на какие-то другие доходы. И тогда мой многолетний другобернулся ко мне и громко спросил: «А тебе давали взятки?» И я впервые в жизнирастерялся. Ибо в этом вопросе было и утверждение. Ты такой честный не толькопотому, что никогда не продавался, а потому, что тебе еще не давали достойнойцены. Я что-то пробормотал в ответ, что мне иногда предлагали деньги…

— Он был прав, — сказал Хеккет. — Вы незнаете, как трудно противостоять соблазну.

— Я знаю, — сказал Дронго, — и уже много летпротивостою соблазну. И тогда, когда изменил своей юридической карьере, неустроившись прокурором или судьей на хлебную должность. И тогда, когдаотказался от другой работы, восприняв распад Советского Союза как личнуютрагедию. И для себя решил, что, однажды присягнув той стране, которой уже нет,никогда не поступлю на государственную службу другой страны.

— Это громкие слова, Дронго, — пожал плечамиХеккет. — Порядочных почти не осталось. Есть лишь мерзавцы илиприспособленцы. Кем вам хочется больше быть?

— Не правда, — убежденно ответил Дронго. — Вовсе времена истина оставалась истиной. И если один человек находил в себе силысказать «нет», находился второй, третий, четвертый. И может быть, именно тогдавсе остальные начинали верить в самих себя.

— Это все абстрактные истины, — развел рукамиХеккет. Он посмотрел на часы. — Черт бы побрал этого Тиллиха! Что он себепозволяет? Почему его до сих пор нет? Нужно было позвать сначала миссис Холдер.Кстати, вы знаете, что она разведена? Она меня возбуждает гораздо больше, чеммиссис Бердсли. У нее холодная красота, я таких больше ценю.

— Надеюсь, вы не станете рассказывать мне о своихпохождениях? — улыбнулся Дронго.

— А почему нет? — вскочил со своего стулаХеккет. — Кстати, я заметил, что для холостого человека вы удивительноцеломудренны. Вы гомосексуалист? Или что-нибудь другое?

— Зато я заметил, что у вас с Ихсаном Хашабомизвращенная фантазия. Вы мерите других по собственным канонам.

— У нас чисто теоретический спор, — буркнулХеккет, — но я знаю, что к вам ночью приходила леди.

— Откуда вы знаете?

— Значит, правда, — пробормотал Хеккет. — Икто это был? Миссис Холдер или миссис Бердсли? Вы неплохо провели ночь?

— Вы еще любите подсматривать в замочнуюскважину, — укоризненно заметил Дронго. — Я чувствовал, что вы стоитеза дверью.

— Вас могли убить, — сделал большие глазаХеккет. — Я не хотел, чтобы вас нашли мертвым, как мистера Эндерса. Вконце концов, в этом деле мы все компаньоны.

— Не лгите! Вы подслушивали. И конечно, ничего неузнали. Иначе бы точно выяснили, кто именно у меня был.

— Кто может быть в полночь у молодого мужчины? Конечно,молодая женщина. Я только сомневаюсь, кто именно.

— Это я вам расскажу, когда мы допросим Тиллиха.

— Вы подозреваете Тиллиха?

— Пока нет. Но у меня к нему есть несколько вопросов.

— Вы же говорили с ним ночью. Разве нельзя было задатьсвои вопросы?

Дронго несколько удивленно посмотрел на Хеккета и покачалголовой.

— А вы молодец, Хеккет! Времени зря не теряли. Как этовы успеваете все заметить?

— У меня такая работа. В отличие от вас я полагаюсьбольше не на свои выдающиеся способности, а на свое конкретное умение все замечатьи обо всем знать.

В зал вошел Тиллих. Он чуть виновато посмотрел на обоихэкспертов и извинился.

— Меня срочно вызвал сэр Энтони, — пояснил Тиллих.

— Садитесь, — показал ему на стул Хеккет. Тиллихуселся напротив Дронго. Хеккет по-прежнему стоял. Его распирало нетерпение, ион ходил по комнате, поглядывая на Тиллиха как на жертву. Дронго кивнул ему,разрешая начать первым.

— Мистер Тиллих, — начал Хеккет вкрадчивымголосом, — вы ведь уже давно работаете у мистера Чапмена. Мне интересно,что вы можете сказать об этой семье?

Тиллих, как и все рыжеволосые люди, быстро краснел. Он чутьпокраснел, взглянув на Хеккета, и спросил:

— Надеюсь, это имеет отношение к расследованию, сэр?

— Разумеется, — улыбнулся Хеккет. — Ведь намважно знать, есть ли у этой семьи враги.

— В бизнесе не всегда приятные отношения, —заметил Тиллих, — но я не думаю…

— Что вы думаете, нам неинтересно, — перебил егоХеккет, — меня интересует конкретный вопрос. У семьи есть враги илинедоброжелатели?

— Откровенных врагов нет, — чуть подумав, ответилТиллих, — недоброжелателей полно. Как и у любой другой семьи. В Англиидаже у королевской семьи есть недоброжелатели.

— Про королевскую семью мы поговорим в следующийраз, — опять улыбаясь, сказал Хеккет, — а меня интересуют бывшиесотрудники вашей компании. Я посмотрел график увольнений. Очень интереснаястатистика. Пока лондонским филиалом полтора года руководил Роберт Чапмен,уволились четыре молодые девушки, из них две были секретарями мистера Роберта.Весьма любопытная статистка, вы не находите, мистер Тиллих?

Дронго прикусил губу. Хеккету нельзя было отказать вмастерстве. Он обратил внимание на этот факт. Дронго понимал, что обязан былпроверить и эти увольнения.

— Да, — спокойно согласился мистер Тиллих, —молодые женщины увольнялись из-за Роберта Чапмена. Это не секрет, все об этомзнали.

— Маргарет работала в вашей компании. Она действительнобыла истеричкой?

— Была, — кивнул Тиллих. — Она была крайненеуравновешенной особой.

— И вы верите, что она убила Роберта? Быстро. Отвечайтене думая. Да или нет? Быстро! — Хеккет почти кричал.

— Я не знаю! — крикнул в ответ Тиллих, покрасневеще больше. — Не знаю, — тихо добавил он.

— Кто, по-вашему, мог быть заинтересован в смертиРоберта из тех сотрудников, которые находятся с нами в отеле?