повела и бровью, но разделяющее нас пространство задрожало от нескольких магических щитов.

Продолжая улыбаться, я положил Ключи на мраморный пол в полуметре перед собой и выпрямился:

— Великая, я пришёл не убивать, а говорить. Говорить о важных для шаранг и Бессмертных вещах. Я твой гость. Пусть Ключи, из-за которых так огорчились твои…родственники, пока полежат на этом прекрасном мраморном полу. А ты всё же удостоишь беседы своего гостя. Клянусь, после нашей встречи, независимо от её исхода, я удовлетворю любой вызов на поединок чести! Слово Бессмертного! Традиции земли Шаранг я намерен уважать и впредь. Для меня очень важен этот визит, и я не хочу омрачать его ссорой.

— Моё копьё с радостью пронзит твоё сердце, квартерон! — древко в руке Будан дрогнуло, и я почувствовал, как мне на грудь стала стекать капелька крови. Заклинание Малого Исцеления быстро исправило ситуацию. Чарра зашипела от ненависти.

— Хм, Бессмертный, твоя смелость вполне объяснима… но я очень не хочу, чтобы между нами встала кровь или смерть кого-либо из рода Дофан!

— Я не тешу себя мыслью, что моё мастерство во владении Ключами Матери и Сына достаточно, чтобы не только устоять, но и противостоять таким уважаемым мастерам, как эфери Будан. Поверьте Грандмастеру Магии Жизни, Царица. Никто не умрёт в поединке… ну, возможно, кроме меня…

Судя по вновь заигравшей на прекрасном лице Царицы улыбке, ответ ей понравился. Едва заметное движение бровей — и охрана исчезла так же быстро, как и появилась.

— Ты позволишь? — Ингар указала изящным пальчиком с перламутровым золотистым ноготком на моё оружие.

— Как можно возражать, Царица? — я поклонился.

Клинки словно сами скользнули в руки Великой и на мгновение отразили лучи полуденного солнца, любопытно заглянувшее на балюстраду. Еле слышный шорох тонкого шёлка одеяний Ингар слился с шёпотом рассекаемого воздуха. Ключи исчезали и появлялись, словно по волшебству, рисуя замысловатую и смертоносную картину противостояния воображаемому противнику. Минут или меньше длилось это действо великого искусства единения столь опасных начал: женского тела и артефактной стали…

Царица замерла у небольшого столика из тёмного, похожего на малахит камня, и аккуратно положила на него Ключи, с сожалением погладив рукояти на прощание тонкими изящными пальцами.

— Оникс из недр Троллендера побережёт пока твои клинки, Грандмастер. Мы же пока отдадим должное беседе, — Ингар повернулась к моим сопровождающим, — наставница Габар, Зелерин, Будан, оставьте нас. Вас известят об окончании визита. Шаранг молча удалились. Мне показалось или старуха перед тем, как скрыться за колонной, одобрительно потирала ладони, чему-то кивая на ходу.

— Как тебе Дальсахра, Грандмастер, — после минутного молчаливого противостояния взглядов, Ингар подхватила меня под локоть и подвела к парапету балкона.

— Зовите меня просто Эскул, Великая… а что до Дальсахры. Так я и не видел толком ничего. Весь путь от портала мы проделали в закрытом экипаже, занятые моим инструктажем и наставлениями учителя…

— Прямота… в твоих правилах, Эскул. Брат предупреждал… но он также говорил, что ты можешь быть хитрым, как торговец фруктовыми косточками во время великой засухи.

— Сонгару виднее. Он учитель боевых искусств. Мой второй учитель. А наставнику часто удаётся разглядеть в подопечном даже то, что ему самому не известно.

— Ещё и умён… Давай, Эскул, посмотри на жемчужину Великой Пустыни Дальсахру отсюда, с балкона моих белых покоев её можно рассмотреть во всех подробностях. В это время года её раскалённые улочки, тенистые сады и лазурные фонтаны особенно прекрасны, — Царица облокотилась на парапет, изящно указывая рукой на простирающийся под нами город.

Да… жемчужина Великой Пустыни была действительно великолепной. И если моё сердце не было навеки занято Варрагоном, я бы, пожалуй, тоже влюбился в эти кружевные стены из жёлтого и белого камня. В плоские крыши, расцвеченные тканями и коврами, уложенными для просушки и проветривания, в высокие, тонкие башни дворцов и храмов с бирюзовыми витражами и разноцветными изразцами, в пестроту рынков и прохладу садов. Даже в звенящий над всем этим оазисом сумасшедший зной, дамокловым мечом, нависающим над оплотом разумных, дерзнувших бросить вызов Великой Пустыне…

— О чём ты задумался, Грандмастер? — голос Ингар вернул меня на балкон.

— Сколько шаранг отдали свои жизни, чтобы столь прекрасный город мог процветать в таком неприспособленном для существования разумных месте?

— А… вон что тебя волнует, квартерон. Число не так важно, как кажется. Нет, нет… не подумай, что я жестока к шаранг и Дальсахра покоится на сотнях тысячах костяков моего народа! Мы привыкли так жить. Когда-то, очень давно, шаранг пришли в этот мир, и первое, что они увидели, была Великая Пустыня. Древние свитки говорят, что наш родной мир умирал и выглядел ничуть не лучше этих песков. Но мои предки нашли возможность понять эту землю. На самом деле Великая Пустыня полна жизни, и если ты спросишь самого простого погонщика фарангов или подмастерья горшечника из пригорода, а, может быть, примерную дочь из любого дома шаранг, что носит каждое утро воду в кувшине из квартального колодца о том, хотят ли они сменить свои дома на прохладу шумных лесов, вольных полей или льдистый воздух горных склонов, то в ответ получишь лишь молчаливую улыбку, глубокую мудрость которой познаёт не каждый гость Дальсахры…

— Дом, у каждого он свой, Великая… Значит, вы тоже когда-то были Странниками?

— Так указано в наших летописях. Впрочем, насколько мне известно, альвы и гномы тоже были гостями. Лишь орки утверждают, что владели своими землями от сотворения мира… Но я думаю, лгут. Просто клыкастые не ведут летописей.

— А хумансы?

— О… этот жадный до жизни и земель народ пришёл в наш мир гораздо позже. Но скажи мне, Эскул. У Бессмертных принято долго не переходить к главной теме разговора? Я-то всегда думала, что это черта наших стариков…

— Прости, Царица, я совсем забыл, ошеломлённый новыми впечатлениями, как мало нам отведено для встречи. Итак, я готов выслушать, зачем Царице Шаранг квартерон Эскул Ап Холиен.

— Хм. Брат прав, ты совершенно чужд дипломатии Эскул. Но, может, для нашего союза это и хорошо… Ты очень опрометчиво выступил против Ковена, Грандмастер. Орден, точнее, Гвендолин очень мстительна и ревнива. Отдав ей через скрижаль возможность пользоваться «Возрождением», ты усилил Верховную очень значительно. Сонгар должен был тебе сказать, что в Ковене назревает раскол. Мне и Великой Вельве Севера давно не нравятся, порядки, устанавливаемые Гвендолин. Она игнорирует контроль над изгоями, обостряет вековое противостояние с Советами Магов хумансов, использует Проклятие Ковена для личной мести и уничтожения неугодных Ведьм!

— Я понял, Царица. Она плохая, вы с Сигурни хорошие. У меня конфликт с Верховной, я посмел увести у