Девочка вздрогнула, подняла голову и увидела великолепнуюбашню с аркой. Наверху башни имелся огромный круг, четко расчерченный короткимипалочками, к которым тянулись две стрелки: одна длинная, другая короткая. Вкругу было нарисовано также много солнц, и лун, и каких-то загадочных созданий.Над кругом виднелось изображение Богородицы с младенцем, перед которойдвигались фигурки трех людей, предшествуемые трубящим ангелом. Все онидвигались мимо Богородицы, отдавая ей поклоны. Повыше, на фоне диковинных солнци звезд, парил золоченый лев, раскинувший крылья. А самую верхушку башни венчалогромный колокол, в который били молотами два огромных человека. Их движениябыли замедленны, и Дашенька удивилась, как странно, деревянно взмахивают этилюди своими не очень-то тяжелыми на вид молотами.

Чудилось, она век сможет глядеть на их размеренные движения,на стройную фигуру Богородицы, на золотого прекрасного льва, но тут голосчеловека, которого она боялась и ненавидела больше всех на свете, грознорыкнул:

– Чего стала, грязная тварь! Самое время затолкать тебя в тувыгребную яму, где тебе и место! Пошли, ну! – И, грубо дернув девочку запокрытую синяками ручонку, он поволок ее за собой… как проволок почти черезполмира.

Тогда Дашенька не знала того, что знала теперь Троянда.Богородицу здесь называли Мадонной, а фигурки волхвов и ангела-вестникапроходили перед ней только на праздник Вознесения. Золоченый лев звался львомсвятого Марко, люди на башне были не живые, а бронзовые, и колокол бронзовый, акруг, изрисованный непонятными знаками, – чудесные часы, где отмечены не толькоцифры, но также лунные фазы, положение солнца среди знаков Зодиака и даты.Башня так и называлась: Тorre del Orologio – башня Часов. Это было новоезнание, однако… однако по-старому вздрогнула она, и сумасшедше заколотилосьсердце, когда, вслед за последним внушительным ударом, послышался знакомыймощный голос, звучавший теперь совсем не грубо, а скорее льстиво и вполнедобродушно:

– Чего ж вы стали, достопочтенный синьор и прекраснаясиньора? Самое время зайти в лавку Марко и отмерить локтей по двадцать каждойиз моих великолепных заморских материй!

* * *

У Троянды подкосились ноги, и она вцепилась в руку Аретино.Тот решил, что девушка подает ему знак заглянуть в эту лавку, и послушнонаправился внутрь. Троянда влачилась за ним, не чувствуя, как идет. Она словнобы вся обратилась в зрение: смотрела, не слыша ни звука, как шевелятся красныегубы над холеной черной бородой, в которой не было ни одного седого волоска (итут же сообразила, что помнит эту бороду другой: клочковатой, грязной); наокруглое, излучающее довольство лицо (она помнила запавшие щеки измученногочеловека); на светящиеся приветливостью глаза… О, сколько ненависти источалиони тогда, давным-давно – чудилось, всю ненависть мира! – но иногда наливалисьмучительной болью, и эти мгновения были для Дашеньки самыми страшными!

Ее словно молнией ударило.

Была ночь, да… Ветер выл, за окном плясала холодная луна, иДашеньке стало вдруг так страшно, так одиноко в своей бревенчатой, жарконатопленной светелке, где дрожал маленький огонек лучинки, а по углам таилисьшевелящиеся тени! Она вылезла из постели и неслышно босиком выскользнула всени, сделала несколько шагов, держась за стенку, чтобы не заблудиться вкромешной темноте, нашарила железное кольцо, потянула…

Дверь отворилась – и она увидела высокого и красивогочужеземца, Марко, частенько привечавшегося дядею Михайлой. Этот человек стоял,воздев окровавленный нож, и безумным взором глядел на два тела, простертые у егоног. Два белых, неподвижных, окровавленных тела…

Дашенька посмотрела туда – и отпрянула, и неслышно прикрыладверь, и влетела в свою комнатушку, забилась с головой под одеяло, уверяя себя,что это морок, страшное видение, что не могла ее матушка лежать там – голая,неподвижная, залитая кровью! Нет, нет! Все привиделось. Надо сидеть тихо, надоуснуть – и к утру кошмар исчезнет…

Увы, к утру морок не иссяк, ибо утро Дашенька встретила взавьюженном лесу, за несколько верст от Москвы, – и с тех пор вся жизнь еепревратилась в сплошной кошмар! Убийца ее матери держал в руках ее жалкуюжизнь, и Дашенька чувствовала: стоит Марко заподозрить, что она знает обубийстве, – прикончит не задумываясь!

Теперь больше всего на свете она боялась словом обмолвиться,взглядом намекнуть на то, что страшная картина преследует ее неотступно. Инезрелым, смертельно перепуганным своим умишком она поняла: чтобы не думать обэтом, не выдавать своих мыслей, надо все забыть! И она забыла, забыла накрепко,на долгие годы… вспомнив лишь теперь, при звуке этих часов, при звуке этогоголоса, при виде благообразного лица убийцы.

Беспамятство помогло ей выжить, а теперь казалось, будто онаумирает.

– Троянда! О мадонна, да что же это? Что с тобой, Троянда?!– пробился к ее сознанию знакомый голос, и она очнулась, поняв, что Пьетропочти держит ее на руках, встревоженно повторяя: – Что с тобой, Троянда?

– Троянда? – переспросил купец, судя по виду, искреннеобеспокоенный состоянием знатной покупательницы. – Прекрасную донну зовутТрояндой? Имя удивительное, под стать ее красоте! Но на каком же это языке,позвольте спросить, синьор, и что оно означает?

– На каком-то славянском, – буркнул Пьетро. – Означает…

– Все хорошо, мне уже хорошо, – перебила его Троянда,утверждаясь на ногах и посылая успокаивающую улыбку своему заботливомувозлюбленному и любезному купцу. – У меня просто закружилась голова от изобилияваших сокровищ! Нужно немножко постоять на свежем ветру – и все пройдет.

Купец, страшно разочарованный тем, что богатая параускользнула, не оставив ему ни одного дуката, искусно скрыл свое огорчение. Ноего притворство не шло ни в какое сравнение с притворством Троянды! Только онасама да ее мать, несомненно, глядящая сейчас на нее с небес, знали, чего стоилоей твердо стоять на ногах, и беззаботно улыбаться, и даже помахать на прощание,утешая огорченного купца. Так же безошибочно, как в те далекие страшные дни,когда она чувствовала: чтобы выжить, надо забыть, Троянда чувствовала и теперь:надо смолчать сейчас, чтобы отомстить! Одно слово, один взгляд – и убийца ееузнает, все поймет… исчезнет! Нет. Нет! Смерть уже нависла над ним, но ещеникто не знает, где и как она найдет его – внезапная и неотвратимая месть!

А пока надо уйти. Ничего, матушка долго ждала отмщения,подождет еще немножко. Совсем немножко!