— Она посмотрела куда-то.., за моей спиной.., словно увиделана тропинке кого-то еще.., но там никого не было.., никого не было…

— Там никого не было, — подтвердил Хори.

— И тогда она крикнула… — испуганно прошептал Яхмос.

— Что она крикнула? — нетерпеливо переспросила Ренисенб.

— Она крикнула… Она крикнула… — Голос его дрожал. —«Нофрет!»

1

— Вот, значит, что ты имел в виду. Хори? — Ренисенб скорейутверждала, нежели спрашивала. И, охваченная ужасом, тихо добавила еще болееубежденным тоном:

— Значит, Сатипи убила Нофрет…

Поддерживая руками свисавшее с шеи ожерелье, она сидела увхода в небольшой грот рядом с гробницей — обитель Хори и смотрела вниз напростиравшуюся перед ней долину, и сквозь дремоту думала, насколько справедливыбыли слова, сказанные ею накануне. Неужто это было только вчера? Отсюда сверхудом и спешащие куда-то по делам люди казались не более значительными, нежелирастревоженное осиное гнездо.

И только солнце, величественное в своем могуществе, сияет внебе, только узкая полоска серебра — Нил — блестит в утреннем свете, только онивечны и бессмертны. Хей умер, нет уже и Нофрет с Сатипи, когда-нибудь умрут иона, и Хори. Но Ра будет по-прежнему днем править на небесах, а по ночам плытьв своей ладье по Подземному царству, держа путь к рассвету. И Нил будетспокойно нести свои воды далеко с юга, из-за острова Элефантины, мимо Фив иместа, где живут они, в Северный Египет, где жила и была счастлива Нофрет, апотом все дальше к большой воде, уходя навсегда из Египта.

Сатипи и Нофрет…

Ренисенб решилась высказать свои мысли вслух, поскольку Хоритак и не ответил на ее последний вопрос.

— Видишь ли, я была настолько уверена, что это Себек… — Онане договорила.

— Ты заранее убедила себя в этом.

— Совершив очередную глупость, — согласилась Ренисенб. —Ведь Хенет сказала мне, что Сатипи пошла наверх и что Нофрет еще до нее тожеотправилась туда. Я должна была сообразить, что Сатипи намеренно последовала заНофрет, что они встретились на тропинке и Сатипи столкнула ее вниз. Ведь незадолгодо этого она заявила, что в ней больше мужества, чем в моих братьях.

И, вздрогнув, Ренисенб умолкла.

— Когда я ее встретила, — продолжала она, — я должна быласразу все понять. Она была сама не своя, выглядела такой испуганной. Пыталасьуговорить меня вернуться вместе с ней домой. Не хотела, чтобы я увидела мертвуюНофрет. Я, должно быть, ослепла, иначе сразу бы все поняла. Но я так боялась,что это Себек…

— Я знаю. Потому что ты видела, как он убил змею.

— Да, именно поэтому, с жаром подтвердила Ренисенб. Ипотом.., мне приснилось… Бедный Себек — я была несправедлива к нему. Как тысказал, угрожать — это еще не значит убить. Себек всегда любил пускать пыль вглаза. А на самом деле отважной, безжалостной и готовой к решительным действиямбыла Сатипи. И потом, после того события.., она бродила, как привидение,недаром мы все ей удивлялись. Почему нам даже в голову не пришло такое простоеобъяснение?

И, вскинув глаза, спросила:

— Но тебе-то оно приходило?

— Последнее время, — ответил Хори, — я был убежден, что ключк тайне смерти Нофрет лежит в странной перемене характера Сатипи. Эта переменатак бросалась в глаза, что было ясно: за ней что-то крылось.

— И тем не менее ты ничего не сказал?

— Как я мог, Ренисенб? У меня ведь нет никакихдоказательств.

— Да, ты прав.

— Любое утверждение обосновывается доказательствами.

— Когда-то ты сказал, — вдруг вспомнила Ренисенб, — что людив один день не меняются. А сейчас ты согласен, что Сатипи сразу переменилась,стала совсем другой.

Хори улыбнулся.

— Тебе бы выступать в суде при нашем правителе. Нет,Ренисенб, люди действительно остаются сами собой. Сатипи, как и Себек, тожелюбила громкие слова. Она, конечно, могла перейти от слов к действиям, только,думаю, она была из тех людей, которые кричат о том, чего не знают, чего никогдане испытали. Всю ее жизнь до того самого дня она не знала чувства страха. Страхзастиг ее врасплох. Тогда она поняла, что отвага — это способность встретитьсялицом к лицу с чем-то непредвиденным, а у нее такой отваги не оказалось.

— Страх застиг ее врасплох… — прошептала про себя Ренисенб.— Да, наверное, с тех пор, как умерла Нофрет, в Сатипи поселился страх. Он былнаписан у нее на лице, а мы этого не заметили. Он был в ее глазах, когда онаумерла… Когда она произнесла: «Нофрет…» Будто увидела…

Ренисенб умолкла. Она повернулась к Хори, глаза еерасширились от недоумения.

— Хори, а что она увидела? Там, на тропинке. Мы же ничего невидели. Там ничего не было.

— Для нас ничего.

— А для нее? Значит, она увидела Нофрет, Нофрет, котораяявилась, чтобы отомстить. Но Нофрет умерла и замурована в своем саркофаге. Чтоже Сатипи увидела?

— Видение, которое предстало перед ее мысленным взором.

— Ты уверен? Потому что если нет…

— Да, Ренисенб, если нет?

— Хори, — протянула к нему руку Ренисенб, — как ты думаешь,все кончилось? Со смертью Сатипи? Вправду кончилось?

Хори взял ее руку в свои, успокаивая.

— Да, да, Ренисенб, разумеется, кончилось. И тебе, по крайнеймере, нечего бояться.

— Иза говорит, что Нофрет меня ненавидела… — еле слышнопроизнесла Ренисенб.

— Нофрет ненавидела тебя?

— По словам Изы.

— Нофрет умела ненавидеть, — заметил Хори. — Порой мнекажется, что ее ненависть простиралась на всех до единого в доме. Но ты ведь несделала ей ничего плохого?

— Нет, ничего.

— А поэтому, Ренисенб, у тебя в мыслях не должно быть ничеготакого, за что ты могла бы себя осудить.

— Ты хочешь сказать. Хори, что если мне придется спускатьсяпо тропинке в час заката, то есть тогда, когда умерла Нофрет, и если я повернуголову, то ничего не увижу? Что мне не грозит опасность?

— Тебе не грозит опасность, Ренисенб, потому что, когда тыбудешь спускаться по тропинке, я буду рядом с тобой и никто не осмелитсяпричинить тебе зла.