— Знаешь? Что ты хочешь этим сказать?

— Не могу объяснить. Но время от времени мне представляется,будто она где-то рядом, мне кажется, что я — это она, что я понимаю, какиечувства она испытывала. Она была очень несчастна. Хори, теперь я это знаю. Ей ихотелось причинить всем нам зло только потому, что она была так несчастна.

— Ты не можешь этого знать, Ренисенб.

— Знать я, конечно, не могу, но я это чувствую. Страдание,горечь, черную ненависть — все это я однажды прочла на ее лице и не поняла!Она, наверное, кого-то любила, но потом что-то произошло… Быть может, онумер.., или уехал, что и сделало ее такой… Породило желание причинять другимболь, ранить. Говори, что хочешь, но я чувствую, что все было именно так. Когдаона стала наложницей старика, моего отца, и приехала сюда, а мы ее невзлюбили,она решила сделать и нас такими же несчастными, какой была сама… Да, именно таквсе это было!

Хори с любопытством смотрел на нее.

— Как уверенно ты рассуждаешь, Ренисенб. А ведь ты едвазнала Нофрет.

— Но я чувствую, что это правда. Хори. Я ощущаю себя ею,Нофрет.

— Понятно.

Наступило молчание. Уже совсем стемнело.

— Тебе кажется, что смерть Нофрет не была несчастнымслучаем? — тихо спросил Хори. — По-твоему, ее сбросили со скалы?

Ренисенб всю передернуло, когда она услышала собственнуюмысль из уст Хори.

— Нет, нет, не говори так!

— По-моему, Ренисенб, раз эта мысль не выходит у тебя изголовы, может, лучше произнести ее вслух? Ты ведь думаешь так, правда?

— Я?.. Да! Хори помолчал.

— И ты считаешь, что это сделал Себек? — спросил он.

— А кто же еще? Помнишь, как он расправился со змеей? Ипомнишь, что он сказал в тот день, в день ее смерти, перед тем, как бежал изглавного зала?

— Да, я помню, что он сказал. Но не всегда поступкисовершают те, у кого длиннее язык.

— Ты думаешь, что ее убили?

— Да, Ренисенб… Но это всего лишь предположение.Доказательств у меня нет. И я сомневаюсь, что доказательства найдутся. Поэтомуи посоветовал Имхотепу считать ее смерть несчастным случаем. Кто-то столкнулНофрет со скалы, но кто, нам не узнать.

— Ты хочешь сказать, что это может быть и не Себек?

— Возможно, и не он. Но нам, как я уже сказал, скорей всегоне узнать этого. Так что лучше об этом не думать.

— Но, если не Себек, кто же тогда?

Хори покачал головой.

— Хоть у меня и есть мысли на этот счет, я могу ошибаться.Поэтому не буду их высказывать…

— Но в таком случае мы никогда не узнаем?

В голосе Ренисенб звучало смятение.

— Может… — Хори помолчал. — Может, это и к лучшему.

— Не знать?

— Не знать.

Ренисенб вздрогнула.

— Но тогда, о Хори, мне страшно!

1

Завершились последние церемонии, были прочитаны положенныезаклинания. Прежде чем навсегда замуровать вход в погребальный грот, Монту,верховный жрец храма богини Хатор, произнеся нараспев слова заговора, подмелгрот пучком священной травы, дабы вымести из него следы злых духов.

Затем грот замуровали, а все, что осталось послебальзамирования: горшки с окисью натрия, притирания и длинные лоскуты холста,которыми пеленали тело усопшей, — все это поместили в нишу рядом, и ее тожезамуровали.

Имхотеп, расправив плечи, облегченно вздохнул и согнал слица подобающее случаю выражение грусти. Все было сделано достойным образом.Нофрет погребли, соблюдая предписанные обряды, не жалея затрат (кое в чемлишних, по мнению Имхотепа).

Имхотеп поблагодарил жрецов, которые, завершив своиритуальные обязанности, вновь превратились в обычных, наделенных земнымизаботами людей. Все спустились в дом, где жрецов ждало обильное угощение.Имхотеп обсудил с верховным жрецом недавние перемены в политике. Фивыпревращались в могущественный город. Возможно, скоро снова произойдетобъединение Египта под властью одного правителя, и тогда опять наступит золотойвек, как во времена строителей пирамид[23].

Монту с уважением и похвалой отзывался о царе Небхепете-Ра.Отважный воин — и вместе с тем человек благочестивый. Вряд ли Северный Египет,где процветают корыстолюбие и трусость, сумеет оказать ему сопротивление.Единый Египет, вот что нам нужно. И в этом, несомненно, великое предназначениеФив…

Они прогуливались, рассуждая о будущем.

Ренисенб оглянулась на скалу, в которой навеки былазамурована Нофрет.

— Вот и все, — сказала она себе и почувствовала облегчение.Она, неизвестно почему, все время опасалась, что в последнюю минуту вдругвспыхнет ссора и начнут искать виноватого! Но погребение Нофрет было совершенос достойным одобрения благолепием. — Все кончилось, — прошептала Ренисенб.

— Надеюсь, да, — едва слышно откликнулась Хенет.

Ренисенб повернулась к ней.

— О чем ты, Хенет?

Но Хенет отвела взгляд.

— Я только сказала, что надеюсь, все кончено. Бывает ведь итак: думаешь, все кончилось, а оказывается, это только начало. Чего ни в коемслучае нельзя допустить.

— О чем ты, Хенет? — сердито повторила Ренисенб. — На что тынамекаешь?

— Я никогда ни на что не намекаю, Ренисенб. Я не могу себеэтого позволить. Нофрет погребли, и все довольны. Теперь все стало на своиместа.

— Мой отец интересовался тем, что ты думаешь про смертьНофрет? — спросила Ренисенб. Голос ее звучал требовательно.

— Конечно, Ренисенб. И очень настойчиво. Он хотел, чтобы ядоложила ему все, что думаю по этому поводу.

— А что ты ему сказала?

— Что это был несчастный случай. Что еще я могла сказать? Ужне думаешь ли ты, что я предположила, будто несчастную девушку мог убить кто-нибудьиз членов нашей семьи? «Никто бы не осмелился, — уверяла я его, — хотя бы извеликого почтения к тебе. Они могли роптать, но не более того, — сказала я. —Можешь мне верить, — сказала я, — что ничего подобного не произошло!» —усмехнулась Хенет и кивнула головой.